Жирнаго плотно поѣвъ,
Снѣгомъ очисти свой ротъ.
Новаго снѣга посѣвъ
Съ бѣлою тучей идетъ.
25 Вызвать на бой мнѣ пургу?
Выйти до области льдовъ?
Крѣпко зажавъ острогу,
Ждать толстолапыхъ враговъ?
Въ бѣлой холодной странѣ
30 Бѣлый огромный медвѣдь.
Мѣсяцъ горитъ въ вышинѣ,
Круглая мертвая мѣдь.
Вотъ, я намѣтилъ врага,
Вотъ, онъ лежитъ предо мной,
35 Мечъ мой въ ночи—острога,
Путь мой означенъ—Луной.
Шкуру съ медвѣдя сорву!
Все же не будетъ теплѣй.
Съ звѣремъ я звѣремъ живу,
40 Сытой утробой моей.
Вотъ, возвращусь я сейчасъ
Въ тѣсную душность юрты.
Словно покойника глазъ
Мѣсяцъ глядитъ съ высоты.
45 Стала потише пурга,
Все жь заметаетъ мой слѣдъ.
Тонетъ въ пушинкахъ нога,
Въ этомъ мнѣ радости нѣтъ.
Жирного плотно поев,
Снегом очисти свой рот.
Нового снега посев
С белою тучей идёт.
25 Вызвать на бой мне пургу?
Выйти до области льдов?
Крепко зажав острогу,
Ждать толстолапых врагов?
В белой холодной стране
30 Белый огромный медведь.
Месяц горит в вышине,
Круглая мёртвая медь.
Вот, я наметил врага,
Вот, он лежит предо мной,
35 Меч мой в ночи — острога,
Путь мой означен — Луной.
Шкуру с медведя сорву!
Всё же не будет теплей.
С зверем я зверем живу,
40 Сытой утробой моей.
Вот, возвращусь я сейчас
В тесную душность юрты.
Словно покойника глаз
Месяц глядит с высоты.
45 Стала потише пурга,
Всё ж заметает мой след.
Тонет в пушинках нога,
В этом мне радости нет.
