Глаза ваши мертвые какъ будто бы вдѣланы,
Какъ будто они изъ стекла.
И стрѣлами будутъ дѣла, что не сдѣланы,
20 Зачѣмъ васъ Земля родила?
Лежите въ болотахъ гнилыми колодами,
Въ жерлѣ ненасытныхъ котловъ.
Но къ Солнцу—кто солнечный—веселыми всходами—
Взойдетъ до жемчужныхъ садовъ!
Глаза ваши мёртвые как будто бы вделаны,
Как будто они из стекла.
И стрелами будут дела, что не сделаны,
20 Зачем вас Земля родила?
Лежите в болотах гнилыми колодами,
В жерле ненасытных котлов.
Но к Солнцу — кто солнечный — весёлыми всходами —
Взойдёт до жемчужных садов!
И городъ былъ чистый и весь золотой,
И словно онъ былъ изъ стекла,
Былъ вымощенъ яшмой, украшенъ водой,
Которая лентами шла.
5 Когда раскрывались златыя врата,
Вступали пришедшіе—въ плѣнъ,
Имъ выйти мѣшала назадъ красота
Домовъ и сіяющихъ стѣнъ.
Сіянье возвышенныхъ стѣнъ городскихъ,
10 Съ числомъ ихъ двѣнадцати вратъ,
Внушало пришедшему пламенный стихъ,
Включавшій Восходъ и Закатъ.
Въ стѣнахъ золотилось двѣнадцать основъ,
Какъ въ годѣ—двѣнадцать временъ,
15 Изъ цѣнныхъ камней, изъ любимцевъ вѣковъ,
Былъ каждый оплотъ соплетенъ.
И столько по счету тамъ было камней,
Какъ дней въ семитысячьи лѣтъ,
И къ каждому ряду причтенъ былъ межь дней
20 Еще высокосный расцвѣтъ.
И город был чистый и весь золотой,
И словно он был из стекла,
Был вымощен яшмой, украшен водой,
Которая лентами шла.
5 Когда раскрывались златые врата,
Вступали пришедшие — в плен,
Им выйти мешала назад красота
Домов и сияющих стен.
Сиянье возвышенных стен городских,
10 С числом их двенадцати врат,
Внушало пришедшему пламенный стих,
Включавший Восход и Закат.
В стенах золотилось двенадцать основ,
Как в годе — двенадцать времён,
15 Из ценных камней, из любимцев веков,
Был каждый оплот соплетён.
И столько по счёту там было камней,
Как дней в семитысячьи лет,
И к каждому ряду причтён был меж дней
20 Ещё высокосный расцвет.
