„Кто визжитъ, скулитъ, и плачетъ?“
Просвистѣлъ тесакъ.
„Ты какъ мячъ, и умъ твой скачетъ,
„Ты щенокъ, дуракъ!“
5 „Кто мѣшаетъ битвѣ честной?“
Крикнуло ружье.
„Мертвый книжникъ, трусъ извѣстный,
„Баба,—прочь ее!“
„Кто поетъ про руки, ноги?“
10 Грянулъ барабанъ.
„Рабъ проклятый, прочь съ дороги,
„Ты должно быть пьянъ!“
Гнѣвной дробью разразился
Грозный барабанъ.
15 „Если штыкъ о штыкъ забился,
„Штыкъ затѣмъ и данъ!“
Пушки глухо зарычали,
Вспыхнулъ красный свѣтъ,
Жерла жерламъ отвѣчали,
20 Ясенъ былъ отвѣтъ.
Точно чей-то зовъ съ амвона
Прозвучалъ въ мечтѣ,
И несчетныя знамена
Бились въ высотѣ.
25 Сильный, бодрый, гордый, смѣлый,
Былъ и я солдатъ,
Шелъ въ безвѣстные предѣлы,
Напрягая взглядъ.
«Кто визжит, скулит, и плачет?»
Просвистел тесак.
«Ты как мяч, и ум твой скачет,
Ты щенок, дурак!»
5 «Кто мешает битве честной?»
Крикнуло ружьё.
«Мёртвый книжник, трус известный,
Баба, — прочь её!»
«Кто поёт про руки, ноги?»
10 Грянул барабан.
«Раб проклятый, прочь с дороги,
Ты должно быть пьян!»
Гневной дробью разразился
Грозный барабан.
15 «Если штык о штык забился,
Штык затем и дан!»
Пушки глухо зарычали,
Вспыхнул красный свет,
Жерла жерлам отвечали,
20 Ясен был ответ.
Точно чей-то зов с амвона
Прозвучал в мечте,
И несчётные знамена
Бились в высоте.
25 Сильный, бодрый, гордый, смелый,
Был и я солдат,
Шёл в безвестные пределы,
Напрягая взгляд.
