Но веселіемъ такимъ,—
Тутъ разумный только взглянетъ,
Каждый волосъ дыбомъ встанетъ,
30 Сердце станетъ ледянымъ.
Рѣчь ихъ—мямленье сплошное,
„А“ и „о“ и „у“ двойное,
Бормотаніе и вой,
Желатинность слитныхъ гласныхъ,
35 Липкость губъ отвратно-страстныхъ,
И трясенье головой.
И однако жь, вотъ что, дѣтки:
То не сказка, это предки,
Это мы въ лѣсахъ страстей,—
40 Чтобы въ этомъ убѣдиться,
Стоитъ только погрузиться
Въ лабиринтъ души своей.
Но веселием таким, —
Тут разумный только взглянет,
Каждый волос дыбом встанет,
30 Сердце станет ледяным.
Речь их — мямленье сплошное,
«А» и «о» и «у» двойное,
Бормотание и вой,
Желатинность слитных гласных,
35 Липкость губ отвратно-страстных,
И трясенье головой.
И однако ж, вот что, детки:
То не сказка, это предки,
Это мы в лесах страстей, —
40 Чтобы в этом убедиться,
Стоит только погрузиться
В лабиринт души своей.
Мы, человѣки дней послѣднихъ, какъ блѣдны въ жизни мы своей!
Какъ будто въ Мірѣ нѣтъ рубиновъ, и нѣтъ цвѣтовъ, и нѣтъ лучей.
Мы знаемъ золото лишь въ деньгахъ, съ остывшимъ блѣднымъ серебромъ,
Не понимаемъ мысли молній, не знаемъ, что̀ поетъ намъ громъ.
5 Для насъ блистательное Солнце не богъ, несущій жизнь и мечъ,
А просто желтый шаръ центральный, планетъ сферическая печь.
Мы, человеки дней последних, как бледны в жизни мы своей!
Как будто в Мире нет рубинов, и нет цветов, и нет лучей.
Мы знаем золото лишь в деньгах, с остывшим бледным серебром,
Не понимаем мысли молний, не знаем, что поёт нам гром.
5 Для нас блистательное Солнце не бог, несущий жизнь и меч,
А просто жёлтый шар центральный, планет сферическая печь.
