Въ душѣ моей были упреки, ошибки,
Но ты предо мной, улыбаясь, предстала,—
И вдругъ я услышалъ пѣвучія скрипки,
И мы закружились въ веселіи бала.
Въ душѣ моей темное что-то боролось,
Въ душѣ моей было угрюмо, пустынно.
Но я услыхалъ твой дѣвическій голосъ,
И понялъ, какъ можетъ быть сердце невинно.
Отчего душа проснулась?
Я спросилъ, тревожный, знойный,
Ты безмолвно усмѣхнулась,
И умчалъ насъ танецъ стройный.
Это счастіе откуда?
Но опять, одной улыбкой,
Ты сказала: „Радость чуда“.
И помчалъ насъ танецъ зыбкій.
Душа полна растроганности кроткой,
Я въ садъ вошелъ, и осчастливленъ былъ
Нежданно-нѣжною находкой:
Вдругъ вижу, вотъ, я полюбилъ.
В душе моей были упрёки, ошибки,
Но ты предо мной, улыбаясь, предстала, —
И вдруг я услышал певучие скрипки,
И мы закружились в веселии бала.
В душе моей тёмное что-то боролось,
В душе моей было угрюмо, пустынно.
Но я услыхал твой девический голос,
И понял, как может быть сердце невинно.
Отчего душа проснулась?
Я спросил, тревожный, знойный,
Ты безмолвно усмехнулась,
И умчал нас танец стройный.
Это счастие откуда?
Но опять, одной улыбкой,
Ты сказала: «Радость чуда».
И помчал нас танец зыбкий.
Душа полна растроганности кроткой,
Я в сад вошёл, и осчастливлен был
Нежданно-нежною находкой:
Вдруг вижу, вот, я полюбил.
