И въ это же самое время
Другой половиной своей
Чаруетъ влюбленное племя
Внушеньями лунныхъ лучей.
25 И странно-желанно сліянье
Съ Землею двухъ свѣточей въ Три.
Люби, говоритъ обаянье,
Бери—мы съ тобою цари.
Качаетъ насъ Вѣчность, качаетъ,
30 Пьянѣютъ земные цвѣты.
И Полночь, и День отвѣчаетъ
Невѣстѣ небесной мечты.
Земля, ты такъ любви достойна, за то что ты всегда иная,
Какъ убѣдительно и стройно все въ глуби глазъ, вся жизнь земная.
Поля, луга, долины, степи, равнины, горы, и лѣса,
Болота, преріи, мареммы[1], пустыни, Море, Небеса.
5 Улыбки, шопоты, и ласки, шуршанье, шелестъ, шорохъ, травы,
Хребты безмѣрныхъ горъ во мракѣ, какъ исполинскіе удавы,
Кошмарность ходовъ подъ землею, разсѣлинъ, впадинъ, и пещеръ,
И храмы въ страшныхъ подземельяхъ, чей страненъ сказочный размѣръ.
Дремотный блескъ зарытыхъ кладовъ, цѣлебный ключъ въ тюрьмѣ гранита,
10 И слитковъ золота сокрытость, что будетъ смѣлыми отрыта.
Паденье въ пропасть, въ мракъ и ужасъ, въ рудникъ, гдѣ рабъ—какъ властелинъ,
- ↑ Маремма — полоса низменных, ранее заболоченных участков на западном побережье Апеннинского полуострова, Италия. (прим. редактора Викитеки)
И в это же самое время
Другой половиной своей
Чарует влюблённое племя
Внушеньями лунных лучей.
25 И странно желанно слиянье
С Землёю двух светочей в Три.
Люби, говорит обаянье,
Бери — мы с тобою цари.
Качает нас Вечность, качает,
30 Пьянеют земные цветы.
И Полночь, и День отвечает
Невесте небесной мечты.
Земля, ты так любви достойна, за то что ты всегда иная,
Как убедительно и стройно всё в глуби глаз, вся жизнь земная.
Поля, луга, долины, степи, равнины, горы и леса,
Болота, прерии, мареммы[1], пустыни, Море, Небеса.
5 Улыбки, шёпоты и ласки, шуршанье, шелест, шорох, травы,
Хребты безмерных гор во мраке, как исполинские удавы,
Кошмарность ходов под землёю, расселин, впадин и пещер,
И храмы в страшных подземельях, чей странен сказочный размер.
Дремотный блеск зарытых кладов, целебный ключ в тюрьме гранита,
10 И слитков золота сокрытость, что будет смелыми отрыта.
Паденье в пропасть, в мрак и ужас, в рудник, где раб — как властелин,
