Окутанномъ угрюмой мглой,
Должны мы подчиняться гнету
Какой-то Власти неземной,
Непобѣдимую дремоту
55 Вбирать, какъ чару Силы злой,
И видѣть всюду мракъ могильный,
И видѣть, какъ за слоемъ слой,
Покровъ чуть видимый, но пыльный
На разумъ падаетъ безсильный,
60 И сѣтью липнетъ надъ душой.
Окутанном угрюмой мглой,
Должны мы подчиняться гнёту
Какой-то Власти неземной,
Непобедимую дремоту
55 Вбирать, как чару Силы злой,
И видеть всюду мрак могильный,
И видеть, как за слоем слой,
Покров чуть видимый, но пыльный
На разум падает бессильный,
60 И сетью липнет над душой.
Онъ былъ изъ тѣхъ, на комъ лежитъ печать
Непогасимо-яркаго страданья,
Кто долженъ проклинать или молчать,
Когда звучатъ аккорды мірозданья.
5 Средь ликовъ, гдѣ прозраченъ каждый взглядъ,
Средь ангеловъ, поющихъ свѣтлымъ хоромъ,
И вторящихъ свой вѣчный „Святъ, святъ, святъ“,—
Онъ вспыхнулъ бы и гнѣвомъ, и укоромъ.
Нѣтъ, въ немъ сверкалъ иной зловѣщій свѣтъ,
10 Какъ факелъ онъ горѣлъ на мрачномъ пирѣ:
Гдѣ есть печаль, гдѣ стонъ, тамъ правды нѣтъ,
Хотя бы красота дышала въ мірѣ.
„Отвѣта—сердцу, сердцу моему!“
Молилъ онъ, задыхаясь отъ страданья,
15 И демоны являлися къ нему,
Чтобъ говорить о тайнахъ мірозданья.
Он был из тех, на ком лежит печать
Непогасимо-яркого страданья,
Кто должен проклинать или молчать,
Когда звучат аккорды мирозданья.
5 Средь ликов, где прозрачен каждый взгляд,
Средь ангелов, поющих светлым хором,
И вторящих свой вечный «Свят, свят, свят», —
Он вспыхнул бы и гневом, и укором.
Нет, в нём сверкал иной зловещий свет,
10 Как факел он горел на мрачном пире:
Где есть печаль, где стон, там правды нет,
Хотя бы красота дышала в мире.
«Ответа — сердцу, сердцу моему!»
Молил он, задыхаясь от страданья,
15 И демоны являлися к нему,
Чтоб говорить о тайнах мирозданья.
