5 И странно такъ, и странно такъ,
Что Солнце холодитъ.
И учитъ ласкамъ полумракъ,
И страсть во тьмѣ горитъ.
Сверкая, ширятся зрачки,
10 И льнутъ уста къ устамъ.
За радость сладостной тоски
Я все, о, все предамъ.
А глянетъ Солнце, я опять
И холоденъ и тихъ,
15 Чтобъ ночью снова повторять
Влюбленный въ ласки стихъ.
Моя душа увлечена
Не Солнцемъ, а Луной.
Побудь во мглѣ, и будь нѣжна,
20 Ты все поймешь со мной.
Луннымъ лучомъ и любовью сліянные,
Блѣдные, страстные, нѣжные, странные,
Оба мы замерли, счастіемъ скованы,
Сладостнымъ, радостнымъ сномъ зачарованы.
5 Въ Небѣ—видѣнія облачной млечности,
Тайное пѣніе—въ сердцѣ и въ Вѣчности,
Тамъ, въ безконечности—свѣтъ обаянія,
Праздникъ вліянія правды сліянія.
Это Луна ли, съ покровами бѣлыми,
10 Быть намъ велѣла влюбленными, смѣлыми?
Мы ли, сердцами влюбленными нашими,
Небо наполнили пирными чашами?
5 И странно так, и странно так,
Что Солнце холодит.
И учит ласкам полумрак,
И страсть во тьме горит.
Сверкая, ширятся зрачки,
10 И льнут уста к устам.
За радость сладостной тоски
Я всё, о, всё предам.
А глянет Солнце, я опять
И холоден и тих,
15 Чтоб ночью снова повторять
Влюблённый в ласки стих.
Моя душа увлечена
Не Солнцем, а Луной.
Побудь во мгле, и будь нежна,
20 Ты всё поймёшь со мной.
Лунным лучом и любовью слиянные,
Бледные, страстные, нежные, странные,
Оба мы замерли, счастием скованы,
Сладостным, радостным сном зачарованы.
5 В Небе — видения облачной млечности,
Тайное пение — в сердце и в Вечности,
Там, в бесконечности — свет обаяния,
Праздник влияния правды слияния.
Это Луна ли, с покровами белыми,
10 Быть нам велела влюблёнными, смелыми?
Мы ли, сердцами влюблёнными нашими,
Небо наполнили пирными чашами?
