25 Не съ тобой ли я подумалъ, что любовь—безсмертный Рай?
Не тебѣ ли повторялъ я: „О, гори и не сгорай“?
Не съ тобой ли сжегъ я Утро, сжегъ свой Полдень, сжегъ свой Май?
Не съ тобою ли узналъ я, какъ сознанье пьютъ уста,
Какъ душа въ любви сѣдѣетъ, холодѣетъ красота,
30 Какъ душа, что такъ любила, та же все—и вотъ не та?
О, знакомъ мнѣ твой влюбленный блескъ зеленыхъ жадныхъ глазъ,
Жизнь любовью и враждою навсегда сковала насъ,
Но скажи мнѣ, что̀ со мною будетъ въ самый близкій часъ?
Вѣдьма пламени качнулась, и сильнѣй блеснулъ костеръ,
35 Тѣни дружно заплясали, отъ костра идя въ просторъ,
И змѣиной красотою заигралъ отливный взоръ.
И на пламя показала Вѣдьма огненная мнѣ,
Вдругъ увидѣлъ я такъ ясно,—какъ бываетъ въ вѣщемъ снѣ,—
Что возникли чьи-то лики въ каждой красной головнѣ.
40 Каждый ликъ—мечта былая, то, что зналъ я, то, чѣмъ былъ,
Каждый ликъ—сестра, съ которой въ бракъ святой—душой—вступилъ,
Передъ тѣмъ какъ я съ проклятой обниматься полюбилъ.
Кровью каждая горѣла предо мною головня,
Догорѣла и истлѣла, почернѣла для меня,
45 Какъ безжизненное тѣло въ пасти дымнаго огня.
Вѣдьма ярче разгорѣлась, та же все—и вотъ не та,
Что-то вмѣстѣ мы убили, какъ рубинъ—ея уста,
Какъ расплавленнымъ рубиномъ, красной тканью обвита.
Краснымъ вѣтромъ, алымъ вихремъ, закрутилась надъ путемъ,
50 Искры съ свистомъ уронила ослѣпительнымъ дождемъ,
Обожгла и опьянила и исчезла… Что̀ потомъ?
25 Не с тобой ли я подумал, что любовь — бессмертный Рай?
Не тебе ли повторял я: «О, гори и не сгорай»?
Не с тобой ли сжёг я Утро, сжёг свой Полдень, сжёг свой Май?
Не с тобою ли узнал я, как сознанье пьют уста,
Как душа в любви седеет, холодеет красота,
30 Как душа, что так любила, та же всё — и вот не та?
О, знако́м мне твой влюблённый блеск зелёных жадных глаз,
Жизнь любовью и враждою навсегда сковала нас,
Но скажи мне, что́ со мною будет в самый близкий час?
Ведьма пламени качнулась, и сильней блеснул костёр,
35 Тени дружно заплясали, от костра идя в простор,
И змеиной красотою заиграл отливный взор.
И на пламя показала Ведьма огненная мне,
Вдруг увидел я так ясно, — как бывает в вещем сне, —
Что возникли чьи-то лики в каждой красной головне.
40 Каждый лик — мечта былая, то, что знал я, то, чем был,
Каждый лик — сестра, с которой в брак святой — душой — вступил,
Перед тем как я с проклятой обниматься полюбил.
Кровью каждая горела предо мною головня,
Догорела и истлела, почернела для меня,
45 Как безжизненное тело в пасти дымного огня.
Ведьма ярче разгорелась, та же всё — и вот не та,
Что-то вместе мы убили, как рубин — её уста,
Как расплавленным рубином, красной тканью обвита.
Красным ветром, алым вихрем, закрутилась над путём,
50 Искры с свистом уронила ослепительным дождём,
Обожгла и опьянила и исчезла… Что потом?
