Нѣтъ, я долженъ, долженъ полюбить печаль,
10 Не искать блаженства, не стремиться вдаль.
Не желать блаженства вѣчныхъ перемѣнъ,
Нѣтъ, уйти нельзя мнѣ отъ безцвѣтныхъ стѣнъ.
Тонкая, но властно, вытянулась нить,
Блѣднаго кого-то долженъ я щадить.
15 Кто-то дышетъ близко, грустный и родной,
Чье-то сердце глухо бьется за стѣной.
Нет, я должен, должен полюбить печаль,
10 Не искать блаженства, не стремиться вдаль.
Не желать блаженства вечных перемен,
Нет, уйти нельзя мне от бесцветных стен.
Тонкая, но властно, вытянулась нить,
Бледного кого-то должен я щадить.
15 Кто-то дышит близко, грустный и родной,
Чьё-то сердце глухо бьётся за стеной.
Miles and miles and miles of desolation.
Leagues on leagues on leagues without
a change.[1]Swinburne.
На версты и версты протянулось болото,
Поросшее зеленой обманною травой.
Каждый мигъ въ немъ шепчетъ, словно плачетъ кто-то,
Какъ будто безнадежно тоскуетъ надъ собой.
5 На версты и версты шелестящая осока,
Незабудки, кувшинки, кувшинки, камыши.
Болото раскинулось властно и широко,
Шепчутся стебли въ изумрудной тиши.
На самомъ зеленомъ изумрудномъ мѣстѣ
10 Кто-то когда-то погибъ навсегда.
Шелъ женихъ влюбленный къ любящей невѣстѣ,
Болото заманило, въ болотѣ нѣтъ слѣда.
- ↑ англ. Miles and miles and miles of desolation. Leagues on leagues on leagues without right a change. — Мили, и мили, и мили запустения. Лье и лье, и лье без перемен. Суинбёрн (прим. редактора Викитеки)
Miles and miles and miles of desolation.
Leagues on leagues on leagues without
a change.[1]Swinburne.
На вёрсты и вёрсты протянулось болото,
Поросшее зелёной обманною травой.
Каждый миг в нём шепчет, словно плачет кто-то,
Как будто безнадёжно тоскует над собой.
5 На вёрсты и вёрсты шелестящая осока,
Незабудки, кувшинки, кувшинки, камыши.
Болото раскинулось властно и широко,
Шепчутся стебли в изумрудной тиши.
На самом зелёном изумрудном месте
10 Кто-то когда-то погиб навсегда.
Шёл жених влюблённый к любящей невесте,
Болото заманило, в болоте нет следа.
