5 Она поникла какъ цвѣтокъ,
Что цвѣлъ въ пустынѣ заповѣдной,
И вдругъ поблекъ, печальный, блѣдный,
Не довершивъ свой полный срокъ.
Въ ней неразгаданное горе,
10 Ей скученъ жизни ровный шумъ,
Въ ней той печалью полонъ умъ,
Какою дышутъ звѣзды въ Морѣ.
Той блѣдностью она блѣдна,
Которую всегда замѣтишь,
15 Когда монахиню ты встрѣтишь,
Что смертью жить осуждена.
Жить ежечаснымъ умираньемъ
И забывать свои мечты,—
И Міръ, и чары Красоты
20 Считать проклятіемъ, изгнаньемъ!
5 Она поникла как цветок,
Что цвёл в пустыне заповедной,
И вдруг поблёк, печальный, бледный,
Не довершив свой полный срок.
В ней неразгаданное горе,
10 Ей скучен жизни ровный шум,
В ней той печалью полон ум,
Какою дышат звёзды в Море.
Той бледностью она бледна,
Которую всегда заметишь,
15 Когда монахиню ты встретишь,
Что смертью жить осуждена.
Жить ежечасным умираньем
И забывать свои мечты, —
И Мир, и чары Красоты
20 Считать проклятием, изгнаньем!
Царство тихихъ звуковъ, ты опять со мной,
Маятникъ невнятный бьется за стѣной.
Въ ровномъ коридорѣ мѣрные шаги.
Близкіе ли это? Злые ли враги?
5 Я люблю волненье позлащенныхъ нивъ,
На опушкѣ лѣса вечеръ такъ красивъ.
Надъ просторомъ вольнымъ водной глубины
Дымно дышутъ чары царственной Луны.
Царство тихих звуков, ты опять со мной,
Маятник невнятный бьётся за стеной.
В ровном коридоре мерные шаги.
Близкие ли это? Злые ли враги?
5 Я люблю волненье позлащённых нив,
На опушке леса вечер так красив.
Над простором вольным водной глубины
Дымно дышат чары царственной Луны.
