Смерть свою живымъ питаетъ,
10 Любитъ шабашъ преступленья,
И кошмары созидаетъ
Въ ликованьи изступленья.
А едва извѣдавъ низость,
И насытившись позоромъ,
15 Снова вѣритъ въ чью-то близость,
Ищетъ свѣта тусклымъ взоромъ.
Такъ мы всѣ идемъ къ чему-то,
Что для насъ непостижимо.
Дверь завѣтная замкнута,
20 Мы скользимъ, какъ тѣнь отъ дыма.
Мы отъ всѣхъ путей далеки,
Мы вездѣ найдемъ печали.
Мы—запутанныя строки,
Раздробленныя скрижали.
|
Тот же текст в современной орфографии
Смерть свою живым питает,
10 Любит шабаш преступленья,
И кошмары созидает
В ликованьи исступленья.
А едва изведав низость,
И насытившись позором,
15 Снова верит в чью-то близость,
Ищет света тусклым взором.
Так мы все идём к чему-то,
Что для нас непостижимо.
Дверь заветная замкнута,
20 Мы скользим, как тень от дыма.
Мы от всех путей далёки,
Мы везде найдём печали.
Мы — запутанные строки,
Раздроблённые скрижали.
|
VIII. НА МОТИВЪ ИЗЪ ЗЕНДЪ-АВЕСТЫ[1].
Змѣй темно-желтый, чье дыханье—ядъ,
Чей смертоносенъ вѣчно-жадный взглядъ,
Глядитъ,—и близь него дрожитъ блудница,
Волшебная и быстрая, какъ птица.
5 Онъ мучаетъ, онъ жалитъ безъ конца,
Цвѣтъ жизни прогоняетъ онъ съ лица,
|
- ↑ Авеста — собрание священных текстов зороастрийцев. (прим. редактора Викитеки)
Тот же текст в современной орфографии
VIII. НА МОТИВ ИЗ ЗЕНД-АВЕСТЫ[1]
Змей тёмно-жёлтый, чьё дыханье — яд,
Чей смертоносен вечно-жадный взгляд,
Глядит, — и близ него дрожит блудница,
Волшебная и быстрая, как птица.
5 Он мучает, он жалит без конца,
Цвет жизни прогоняет он с лица,
|
- ↑ Авеста — собрание священных текстов зороастрийцев. (прим. редактора Викитеки)
