XXXI.
* * *
Е. Н. Лисагоровской.
Кто это ходитъ въ ночной тишинѣ,
Кто это бродитъ при блѣдной Лунѣ?
Сонныя вѣтви рукою качаетъ,
Вздохомъ протяжнымъ на вздохъ отвѣчаетъ.
5 Кто надъ нѣмою дремою стоитъ,
Влажнымъ дыханіемъ травы поитъ?
Чье это видно лучистое око—
Ближе и ближе—и снова далеко?
Слышно, какъ старыя сосны шумятъ,
10 Слышенъ гвоздики ночной ароматъ.
Въ сонномъ болотѣ знакомыя травы
Больше не дышутъ дыханьемъ отравы.
Тише! Останься, помедли со мной!
Кто ты,—не знаю, о, призракъ ночной.
15 Сладко съ тобой подъ Луною встрѣчаться,
Съ призракомъ—призракомъ легкимъ качаться.
Что же ты вновь убѣгаешь, скользя,—
Или намъ ближе обняться нельзя?
Или подвластны мы чарамъ запрета
20 Въ царствѣ холоднаго луннаго свѣта?
|
Тот же текст в современной орфографии
XXXI.
* * *
Е. Н. Лисагоровской.
Кто это ходит в ночной тишине,
Кто это бродит при бледной Луне?
Сонные ветви рукою качает,
Вздохом протяжным на вздох отвечает.
5 Кто над немою дремо́ю стоит,
Влажным дыханием травы поит?
Чьё это видно лучистое око —
Ближе и ближе — и снова далёко?
Слышно, как старые сосны шумят,
10 Слышен гвоздики ночной аромат.
В сонном болоте знакомые травы
Больше не дышат дыханьем отравы.
Тише! Останься, помедли со мной!
Кто ты, — не знаю, о, призрак ночной.
15 Сладко с тобой под Луною встречаться,
С призраком — призраком лёгким качаться.
Что же ты вновь убегаешь, скользя, —
Или нам ближе обняться нельзя?
Или подвластны мы чарам запрета
20 В царстве холодного лунного света?
|
