5 Надъ нами повиснули складки алькова,
За окнами полночь шептала невнятно,
И было мнѣ это такъ чуждо, такъ ново,
И такъ несказанно, и такъ непонятно.
И грезилось мнѣ, что, прильнувъ къ изголовью, 10 Какъ въ сказкѣ, лежу я подъ райскою сѣнью,
И призрачной былъ я исполненъ любовью,
И ты мнѣ казалась воздушною тѣнью.
Забывъ о борьбѣ, о тоскѣ, о проклятьяхъ,
Какъ нектаръ, тревогу я пилъ неземную,— 15 Какъ будто лежалъ я не въ грѣшныхъ объятьяхъ,
Какъ будто лелѣялъ я душу родную.
Тот же текст в современной орфографии
XL
***
Дышали твои ароматные плечи,
Упругие груди неровно вздымались,
Твои сладострастные тихие речи
Мне чем-то далёким и смутным казались.
5 Над нами повиснули складки алькова,
За окнами полночь шептала невнятно,
И было мне это так чуждо, так ново,
И так несказа́нно, и так непонятно.
И грезилось мне, что, прильнув к изголовью, 10 Как в сказке, лежу я под райскою сенью,
И призрачной был я исполнен любовью,
И ты мне казалась воздушною тенью.
Забыв о борьбе, о тоске, о проклятьях,
Как нектар, тревогу я пил неземную, — 15 Как будто лежал я не в грешных объятьях,
Как будто лелеял я душу родную.
XLI. ДВА ГОЛОСА.
Скользятъ стрижи въ лазури неба чистой.
— Въ лазури неба чистой горитъ закатъ. —
Въ вечерній часъ какъ нѣженъ лугъ росистый!
— Какъ нѣженъ лугъ росистый, и прудъ, и садъ! —
Тот же текст в современной орфографии
XLI. ДВА ГОЛОСА
Скользят стрижи в лазури неба чистой.
— В лазури неба чистой горит закат. —
В вечерний час как нежен луг росистый!
— Как нежен луг росистый, и пруд, и сад! —
