„Прощай, пилигримъ безпріютный,
„Спѣшу… Убѣгаю… Лечу!“
Все смолкло. Снѣга холодѣли
50 Въ мерцаньи вечернихъ лучей.
И крупныя звѣзды блестѣли
Печалью нездѣшнихъ очей.
Далекое Небо вздымалось,
Ревнивую тайну храня.
55 И что-то въ душѣ оборвалось,
И льды усыпили меня.
Мнѣ чудилось: Колоколъ дальній
Съ лазурнаго Неба гудѣлъ,
Все тише, нѣжнѣй и печальнѣй,—
60 Онъ что-то напомнить хотѣлъ.
И, видя хребты ледяные,
Я понялъ въ тотъ призрачный мигъ,
Что, бросивъ обманы земные,
Я правды Небесъ не достигъ.
|
Тот же текст в современной орфографии
«Прощай, пилигрим бесприютный,
Спешу… Убегаю… Лечу!»
Всё смолкло. Снега холодели
50 В мерцаньи вечерних лучей.
И крупные звёзды блестели
Печалью нездешних очей.
Далёкое Небо вздымалось,
Ревнивую тайну храня.
55 И что-то в душе оборвалось,
И льды усыпили меня.
Мне чудилось: Колокол дальний
С лазурного Неба гудел,
Всё тише, нежней и печальней, —
60 Он что-то напомнить хотел.
И, видя хребты ледяные,
Я понял в тот призрачный миг,
Что, бросив обманы земные,
Я правды Небес не достиг.
|
