О, я молю тебя, родимый мой Народъ,
Какъ этотъ ужасъ для тебя
Придетъ, воистину придетъ,
Ты пожалѣй ее, и, Женщину любя,
5 Царицу не включай въ жестоко-правый счетъ.
Да, ты любилъ Царя, но ты его лишенъ,
И ты къ Царю пошелъ, но не было его.
Онъ только сказка, страшный сонъ,
Убійственный мертвецъ, онъ долженъ быть казненъ.
10 Вампира—въ гробъ. Тутъ—страхъ, но мертвое—мертво.
Разъ воскресить нельзя, будь смертью смерть его.
Вампиръ да будетъ мертвъ. Въ томъ ужасъ, но законъ.
Но, мой Народъ, да будетъ гнѣвъ,
Твой гнѣвъ, Славянскій гнѣвъ, и жалости не чуждъ.
15 Во имя всѣхъ твоихъ скорбей, терзаній, нуждъ,
Во имя женъ твоихъ и дѣвъ,
Загубленныхъ, въ вѣкахъ, для нихъ,
Кого отмѣтилъ ты и мой звенящій стихъ,
Во имя той тоски, что ты вѣка, не дни,
20 Терпѣлъ, до гробовой доски скорбя,
Народъ родной, молю тебя,
Ты казнью Женщины себя не оскверни,
И тяжкимъ молотомъ оплотъ тюрьмы дробя,
Въ часъ гнѣва и суда—ты милость вспомяни.
О, я молю тебя, родимый мой Народ,
Как этот ужас для тебя
Придёт, воистину придёт,
Ты пожалей её, и, Женщину любя,
5 Царицу не включай в жестоко-правый счёт.
Да, ты любил Царя, но ты его лишён,
И ты к Царю пошёл, но не было его.
Он только сказка, страшный сон,
Убийственный мертвец, он должен быть казнён.
10 Вампира — в гроб. Тут — страх, но мёртвое — мертво.
Раз воскресить нельзя, будь смертью смерть его.
Вампир да будет мёртв. В том ужас, но закон.
Но, мой Народ, да будет гнев,
Твой гнев, Славянский гнев, и жалости не чужд.
15 Во имя всех твоих скорбей, терзаний, нужд,
Во имя жён твоих и дев,
Загубленных, в веках, для них,
Кого отметил ты и мой звенящий стих,
Во имя той тоски, что ты века, не дни,
20 Терпел, до гробовой доски скорбя,
Народ родной, молю тебя,
Ты казнью Женщины себя не оскверни,
И тяжким молотом оплот тюрьмы дробя,
В час гнева и суда — ты милость вспомяни.
