Кто не вѣритъ въ побѣду сознательныхъ смѣлыхъ Рабочихъ,
Тотъ играетъ въ безчестно—двойную игру.
Онъ чужое беретъ, на чужое довольно охочихъ,
Онъ свободу беретъ, обагренную кровью Рабочихъ,
5 Что жь, бери, всѣмъ она, но скажи: „Я чужое беру.“
Да, Свобода для всѣхъ, навсегда, и однако жь вотъ эта Свобода,
И однако жь вотъ эта минута—не комнатныхъ душъ,
Не болтливыхъ, трусливыхъ, а смѣлыхъ изъ бездны Народа,
Эта Воля ухвачена съ бою, и эта Свобода
10 Не застольная рѣчь краснобая, не жалкій извилистый ужъ.
Это кровь, говорю я, посмѣвшихъ и вставшихъ Рабочихъ,
И теперь, кто не съ ними, тотъ шулеръ, продажный, и трусъ.
Этихъ мирныхъ, облыжно-культурныхъ, мишурныхъ, и прочихъ
Я зову: „Старый соръ.“ И во имя возставшихъ Рабочихъ
15 Васъ сметутъ. Въ этомъ вамъ я, какъ голосъ Прилива, клянусь!
Кто не верит в победу сознательных смелых Рабочих,
Тот играет в бесчестно-двойную игру.
Он чужое берёт, на чужое довольно охочих,
Он свободу берёт, обагрённую кровью Рабочих,
5 Что ж, бери, всем она, но скажи: «Я чужое беру.»
Да, Свобода для всех, навсегда, и однако ж вот эта Свобода,
И однако ж вот эта минута — не комнатных душ,
Не болтливых, трусливых, а смелых из бездны Народа,
Эта Воля ухвачена с бою, и эта Свобода
10 Не застольная речь краснобая, не жалкий извилистый уж.
Это кровь, говорю я, посмевших и вставших Рабочих,
И теперь, кто не с ними, тот шулер, продажный и трус.
Этих мирных, облыжно-культурных, мишурных и прочих
Я зову: «Старый сор.» И во имя восставших Рабочих
15 Вас сметут. В этом вам я, как голос Прилива, клянусь!
