Страница:Бальмонт. Морское свечение. 1910.pdf/34

Все шире на Морѣ ночная Земля.
Все больше, грознѣе. Гудятъ водопады,
Чернѣютъ провалы разорванныхъ горъ.
Гдѣ-жь Богъ? Онъ межь звѣздъ, тамъ, гдѣ звѣздъ миріады!
И врагъ ему Дьяволъ съ тѣхъ поръ.

На этомъ океанически-величественномъ горизонтѣ нашей Славянской міротворческой мечты вырастаетъ развѣсистое древо пѣвучихъ вымысловъ, съ своими золотыми яблоками, съ бьющимися изъ-подъ корней его ключами живой и мертвой воды.

Носятся души, раскрываются глубины. Носятся въ синемъ Небѣ бѣлые голуби, и свѣваютъ съ своихъ крыльевъ на Землю заоблачныя сіянія. Славянскій геній поетъ, и возникаетъ для столѣтій «Голубиная Книга». Прикасается къ этой великой Книгѣ впечатлительность нашихъ дней, и возникаетъ «Книга Глубинная».

Восходила отъ Востока туча сильная, гремучая,^[1]
Туча грозная, великая, какъ жизнь людская—длинная,
Выпадала вмѣстѣ съ громомъ Книга Праотцевъ могучая,
Книга-Исповѣдь глубинная,
Тучей брошенная къ намъ,
Растянулась, распростерлась по равнинамъ, по горамъ.
Долины̀ та книга будетъ—описать ее нельзя.
Поперечина—помѣряй, истомитъ тебя стезя.
Буквы, строки—чащи лѣса, расцвѣченные кусты,
Эта Книга—изъ глубинной безпричинной высоты.
Къ этой Книгѣ ко божественной,
Въ день великій, въ часъ торжественный,
Соходились сорокъ мудрыхъ и царей,
Сорокъ мудрыхъ, и несчетность разномыслящихъ людей.
Царь Всеславъ до этой Книги доступается,
Съ нимъ вѣдунъ-пѣвецъ подходитъ Свѣтловзоръ,
Передъ ними эта Книга разгибается,
И глубинное писанье расцвѣчается,
Но не полно означается узоръ.
Велика та Книга—взять такъ не поднять ее,
А хотя бы и поднять—такъ не сдержать ее,
А ходить по ней—не выходить картинную,
А читать ее—прочесть ли тьму глубинную.
Но вѣдунъ подходитъ къ Книгѣ, Свѣтловзоръ,
И подходитъ царь Всеславъ, всепобѣдительный,
Духъ у нихъ, какъ и у всѣхъ, въ тѣлесный скрытъ цвѣтной уборъ,
Но другимъ всѣмъ не въ примѣръ горитъ въ нихъ свѣтъ нездѣшній, длительный.
Даръ Славянскій вопрошаетъ, отвѣчаетъ Свѣтловзоръ.
«Отчего у насъ зачался бѣлый вольный свѣтъ,
Но доселѣ, въ долги годы, въ людяхъ свѣта нѣтъ?
Отчего у насъ горитъ Солнце красное?
Мѣсяцъ свѣтелъ серебритъ Небо ясное?
Отчего сіяютъ ночью звѣзды дружныя,
А при звѣздахъ все-жь глубоки ночи темныя?
Зори утренни, вечернія—жемчужныя?
Дробенъ дождикъ, вѣтры буйные, бездомные?
Отчего у насъ умъ-разумъ, помышленія?
Міръ—народъ, какъ Море, сумрачный всегда?
Отчего всей нашей жизни есть круженіе?
Наши кости, наше тѣло, кровь-руда?»
И вѣдунъ со взоромъ свѣтлымъ тяжело дышалъ,
Передъ Книгою Глубинной онъ отвѣтъ царю держалъ.
«Бѣлый свѣтъ у насъ зачался отъ хотѣнья Божества,

1. Глубинная Книга — стихотворение К. Д. Бальмонта. (прим. редактора Викитеки)

Тот же текст в современной орфографии

Всё шире на Море ночная Земля.
Всё больше, грознее. Гудят водопады,
Чернеют провалы разорванных гор.
Где ж Бог? Он меж звезд, там, где звезд мириады!
И враг ему Дьявол с тех пор.

На этом океанически-величественном горизонте нашей Славянской миротворческой мечты вырастает развесистое древо певучих вымыслов, с своими золотыми яблоками, с бьющимися из-под корней его ключами живой и мертвой воды.

Носятся души, раскрываются глубины. Носятся в синем Небе белые голуби, и свевают с своих крыльев на Землю заоблачные сияния. Славянский гений поет, и возникает для столетий «Голубиная Книга». Прикасается к этой великой Книге впечатлительность наших дней, и возникает «Книга Глубинная».

Восходила от Востока туча сильная, гремучая,^[1]
Туча грозная, великая, как жизнь людская — длинная,
Выпадала вместе с громом Книга Праотцев могучая,
Книга-Исповедь глубинная,
Тучей брошенная к нам,
Растянулась, распростерлась по равнинам, по горам.
Долины́ та книга будет — описать ее нельзя.
Поперечина — померяй, истомит тебя стезя.
Буквы, строки — чащи леса, расцвеченные кусты,
Эта Книга — из глубинной беспричинной высоты.
К этой Книге ко божественной,
В день великий, в час торжественный,
Соходились сорок мудрых и царей,
Сорок мудрых, и несчетность разномыслящих людей.
Царь Всеслав до этой Книги доступается,
С ним ведун-певец подходит Светловзор,
Перед ними эта Книга разгибается,
И глубинное писанье расцвечается,
Но не полно означается узор.
Велика та Книга — взять так не поднять ее,
А хотя бы и поднять — так не сдержать ее,
А ходить по ней — не выходить картинную,
А читать ее — прочесть ли тьму глубинную.
Но ведун подходит к Книге, Светловзор,
И подходит царь Всеслав, всепобедительный,
Дух у них, как и у всех, в телесный скрыт цветной убор,
Но другим всем не в пример горит в них свет нездешний, длительный.
Дар Славянский вопрошает, отвечает Светловзор.
«Отчего у нас зачался белый вольный свет,
Но доселе, в долги годы, в людях света нет?
Отчего у нас горит Солнце красное?
Месяц светел серебрит Небо ясное?
Отчего сияют ночью звезды дружные,
А при звездах всё ж глубоки ночи темные?
Зори утренни, вечерние — жемчужные?
Дробен дождик, ветры буйные, бездомные?
Отчего у нас ум-разум, помышления?
Мир — народ, как Море, сумрачный всегда?
Отчего всей нашей жизни есть кружение?
Наши кости, наше тело, кровь-руда?»
И ведун со взором светлым тяжело дышал,
Перед Книгою Глубинной он ответ царю держал.
«Белый свет у нас зачался от хотенья Божества,

1. Глубинная Книга — стихотворение К. Д. Бальмонта. (прим. редактора Викитеки)