нѣкоторыхъ чаръ, которыя, говорятъ, онѣ открываютъ своимъ друзьямъ; находчивыя протеи, онѣ принимаютъ, по прихоти, форму такого-то животнаго; переносятся, во мгновеніе ока, съ одного конца свѣта на другой. Каждый годъ, при возвращеніи весны, онѣ празднуютъ великій праздникъ ночи. Скатерть, бѣлая какъ снѣгъ, разстилается на муравѣ, около водоема; она покрывается сама собою самыми изысканными блюдами; посрединѣ сіяетъ хрустальная чаша, распространяющая такой блескъ, что служитъ вмѣсто свѣтильниковъ. Въ концѣ пиршества эта чаша переходитъ изъ рукъ въ руки; она заключаетъ въ себѣ чудесный напитокъ, одна капля котораго, увѣряютъ, можетъ сдѣлать человѣка столь же мудрымъ, какъ Богъ. При малѣйшемъ шумѣ человѣческомъ все исчезаетъ.
Дѣйствительно, именно около источниковъ наиболѣе часто встрѣчаютъ корриганъ, особенно у источниковъ, находящихся по сосѣдству съ дольменами; онѣ остались ихъ патронессами, въ уединенныхъ мѣстахъ, откуда Пресвятая Дѣва, считающаяся великой ихъ врагиней, не изгнала ихъ. Бретонскія преданія приписываютъ имъ великую страсть къ музыкѣ и къ красивымъ голосамъ, но они не заставляютъ ихъ плясать, какъ Германскія преданія. Народныя пѣсни всѣхъ народовъ изображаютъ ихъ расчесывающими бѣлокурые свои волосы, къ которымъ, повидимому, онѣ относятся съ особеннымъ тщаніемъ. Ростъ ихъ—ростъ другихъ Европейскихъ фей; не болѣе двухъ футовъ вышины. Тѣло ихъ, великолѣпно сложенное, такъ же воздушно, деликатно и прозрачно, какъ тѣло осы: у нихъ нѣтъ никакого убора, кромѣ бѣлаго покрова, который онѣ какъ шарфъ овиваютъ вокругъ себя. Ночью краса ихъ въ полномъ блескѣ; днемъ же видно, что у нихъ бѣлые волосы, красные глаза и морщинистое лицо: онѣ и показываются лишь ночью и ненавидятъ свѣтъ. Все въ ихъ существѣ указываетъ на падшій разумъ. Бретонскіе крестьяне увѣряютъ, что это великія царевны, которыя не пожелали принять христіанство, когда апостолы пришли въ Арморику, и были поражены проклятіемъ Бога. Валлійцы видятъ въ нихъ души друидессъ, осужденныхъ претерпѣть покаяніе.
Вездѣ ихъ считаютъ исполненными страстной ненависти къ духовенству и къ религіи, смѣшавшей ихъ съ духами тьмы, что̀, повидимому, ихъ весьма раздражаетъ. Видъ рясы, звукъ колокола—обращаетъ ихъ въ бѣгство. Народныя сказки всей Европы, впрочемъ, должны, какъ кажется, подтвердить священническое вѣрованіе, сдѣлавшее изъ нихъ духовъ злокозненныхъ. Въ Бретани, ихъ дыханіе смертельно; въ Валлисѣ, въ Ирландіи, въ Шотландіи и въ Пруссіи, онѣ причиняютъ сглазъ; каждый, кто возмутилъ воду ихъ источника, или засталъ ихъ въ то время, какъ онѣ расчесываютъ свои волосы, либо считаютъ свои сокровища близь своихъ дольменовъ (ибо онѣ тамъ, говорятъ, скрываютъ золотыя копи и алмазныя), почти достовѣрно обреченъ на гибель, особливо если это въ субботу, день посвященный Пречистой Дѣвѣ, имъ ненавистный.
Почти всѣ Европейскія преданія приписываютъ имъ также опредѣленную наклонность воровать человѣческихъ дѣтей. Это вѣрованіе, какъ всѣ вѣрованія, касающіяся фей, должно основываться на какомъ-нибудь дѣйствительномъ событіи; быть можетъ на хорошо извѣстныхъ обыкновеніяхъ колдуній и цыганокъ: феи составляютъ ужасъ для крестьянки долинъ Одера, какъ и для крестьянки Арморики. Эта послѣдняя препоручаетъ своего младенца попеченію Пресвятой Дѣвы, вѣшая вокругъ его шеи четки,
некоторых чар, которые, говорят, они открывают своим друзьям; находчивые протеи, они принимают, по прихоти, форму такого-то животного; переносятся, во мгновение ока, с одного конца света на другой. Каждый год, при возвращении весны, они празднуют великий праздник ночи. Скатерть, белая как снег, расстилается на мураве, около водоема; она покрывается сама собою самыми изысканными блюдами; посредине сияет хрустальная чаша, распространяющая такой блеск, что служит вместо светильников. В конце пиршества эта чаша переходит из рук в руки; она заключает в себе чудесный напиток, одна капля которого, уверяют, может сделать человека столь же мудрым, как Бог. При малейшем шуме человеческом всё исчезает.
Действительно, именно около источников наиболее часто встречают корриган, особенно у источников, находящихся по соседству с дольменами; они остались их патронессами, в уединенных местах, откуда Пресвятая Дева, считающаяся великой их врагиней, не изгнала их. Бретонские предания приписывают им великую страсть к музыке и к красивым голосам, но они не заставляют их плясать, как Германские предания. Народные песни всех народов изображают их расчесывающими белокурые свои волосы, к которым, по-видимому, они относятся с особенным тщанием. Рост их — рост других Европейских фей; не более двух футов вышины. Тело их, великолепно сложенное, так же воздушно, деликатно и прозрачно, как тело осы: у них нет никакого убора, кроме белого покрова, который они как шарф овивают вокруг себя. Ночью краса их в полном блеске; днем же видно, что у них белые волосы, красные глаза и морщинистое лицо: они и показываются лишь ночью и ненавидят свет. Всё в их существе указывает на падший разум. Бретонские крестьяне уверяют, что это великие царевны, которые не пожелали принять христианство, когда апостолы пришли в Арморику, и были поражены проклятием Бога. Валлийцы видят в них души друидесс, осужденных претерпеть покаяние.
Везде их считают исполненными страстной ненависти к духовенству и к религии, смешавшей их с духами тьмы, что́, по-видимому, их весьма раздражает. Вид рясы, звук колокола — обращает их в бегство. Народные сказки всей Европы, впрочем, должны, как кажется, подтвердить священническое верование, сделавшее из них духов злокозненных. В Бретани, их дыхание смертельно; в Валлисе, в Ирландии, в Шотландии и в Пруссии, они причиняют сглаз; каждый, кто возмутил воду их источника, или застал их в то время, как они расчесывают свои волосы, либо считают свои сокровища близ своих дольменов (ибо они там, говорят, скрывают золотые копи и алмазные), почти достоверно обречен на гибель, особливо если это в субботу, день посвященный Пречистой Деве, им ненавистный.
Почти все Европейские предания приписывают им также определенную наклонность воровать человеческих детей. Это верование, как все верования, касающиеся фей, должно основываться на каком-нибудь действительном событии; быть может на хорошо известных обыкновениях колдуний и цыганок: феи составляют ужас для крестьянки долин Одера, как и для крестьянки Арморики. Эта последняя препоручает своего младенца попечению Пресвятой Девы, вешая вокруг его шеи четки,
