Въ „Romancero General“—нѣчто въ родѣ нашихъ историческихъ былинъ—читаемъ, между прочимъ, описаніе ревнующаго кабальеро (2-а ed. I, ns. 46, 49).
Шесть его сопровождаютъ
Слугъ, что служатъ господину,
Всѣ въ зеленое одѣты:
Цвѣтъ надежды при любви.
На копьѣ, съ желѣзкой рядомъ,
Голубую мчитъ онъ ленту:
Это—ревность, тѣхъ, кто любитъ.
Заставляетъ прегрѣшать.
Испанскій народъ сохраняетъ въ пѣсняхъ эту символику. Примѣръ тому—слѣдующія coplas.
Ужь давно, какъ зеленое
Мнѣ даетъ безпокойство,
Ибо всѣ мои чаянья
Обернулись въ лазурныя.
Говорятъ, что меня ты не любишь,
Мнѣ мало до этого дѣла,
Одѣваюсь завтра я въ трауръ
Изъ бѣлой тафты.
Сколь многіе съ надеждой
Превесело живутъ!
Ословъ на свѣтѣ сколько
Зеленое ѣдятъ!
Знаменитый Го́нгора, Испанскій утонченникъ старинныхъ временъ, писавшій за 300 лѣтъ до нынѣшнихъ „декадентовъ“, также любилъ символику красокъ.
Цвѣточки розмарина,
Малютка Исабель,
Сегодня голубые,
А завтра будутъ медъ.
Ревнуешь ты, малютка…
В «Romancero General» — нечто вроде наших исторических былин — читаем, между прочим, описание ревнующего кабальеро (2-а ed. I, ns. 46, 49).
Шесть его сопровождают
Слуг, что служат господину,
Все в зелёное одеты:
Цвет надежды при любви.
На копьё, с железкой рядом,
Голубую мчит он ленту:
Это — ревность, тех, кто любит.
Заставляет прегрешать.
Испанский народ сохраняет в песнях эту символику. Пример тому — следующие coplas.
Уж давно, как зелёное
Мне дает беспокойство,
Ибо все мои чаянья
Обернулись в лазурные.
Говорят, что меня ты не любишь,
Мне мало до этого дела,
Одеваюсь завтра я в траур
Из белой тафты.
Сколь многие с надеждой
Превесело живут!
Ослов на свете сколько
Зелёное едят!
Знаменитый Гонгора, Испанский утонченник старинных времён, писавший за 300 лет до нынешних «декадентов», также любил символику красок.
Цветочки розмарина,
Малютка Исабель,
Сегодня голубые,
А завтра будут мёд.
Ревнуешь ты, малютка…
