«О, бѣжимъ! Поспѣшимъ! Мы должны!»
И въ испугѣ, въ истомѣ безсилья,
Не хотѣла, чтобъ дальше мы шли,
И ея ослабѣвшія крылья
60 Опускались до самой земли —
И влачились, влачились въ пыли.
Я отвѣтилъ: — «То страхъ лишь напрасный,
«Устремимся на трепетный свѣтъ,
«Въ немъ кристальность, обмана въ немъ нѣтъ,
«Сибиллически-ярко-прекрасный,
«Въ немъ Надежды манящій привѣтъ,
«Онъ сквозь ночь намъ роняетъ свой слѣдъ,
«О, увѣруемъ въ это сіянье,
«Такъ зоветъ оно вкрадчиво къ снамъ,
70 «Такъ правдивы его обѣщанья
«Быть звѣздой путеводною намъ,
«Быть призывомъ, сквозь ночь, къ Небесамъ!»
Такъ ласкалъ, утѣшалъ я Психею
Толкованіемъ звѣздныхъ судебъ,
Зоркій страхъ въ ней утихъ и ослѣпъ.
И прошли до конца мы аллею,
И внезапно увидѣли склепъ,
Съ круговымъ начертаніемъ склепъ.
«Что гласитъ эта надпись?» — сказалъ я,
80 И какъ вѣтра осенняго шумъ,
Этотъ вздохъ, этотъ стонъ услыхалъ я: —
«Ты не зналъ? Улялюмъ — Улялюмъ —
«Здѣсь могила твоей Улялюмъ».
О, бежим! Поспешим! Мы должны!»
И в испуге, в истоме бессилья,
Не хотела, чтоб дальше мы шли,
И её ослабевшие крылья
60 Опускались до самой земли —
И влачились, влачились в пыли.
Я ответил: — «То страх лишь напрасный,
Устремимся на трепетный свет,
В нём кристальность, обмана в нём нет,
Сибиллически ярко прекрасный,
В нём Надежды манящий привет,
Он сквозь ночь нам роняет свой след,
О, уверуем в это сиянье,
Так зовёт оно вкрадчиво к снам,
70 Так правдивы его обещанья
Быть звездой путеводною нам,
Быть призывом, сквозь ночь, к Небесам!»
Так ласкал, утешал я Психею
Толкованием звёздных судеб,
Зоркий страх в ней утих и ослеп.
И прошли до конца мы аллею,
И внезапно увидели склеп,
С круговым начертанием склеп.
«Что гласит эта надпись?» — сказал я,
80 И как ветра осеннего шум,
Этот вздох, этот стон услыхал я: —
«Ты не знал? Улялюм — Улялюм —
Здесь могила твоей Улялюм».
