Что октябрьская полночь пришла,
Мы забыли, что осень пришла,
И не вспомнили озеро Оберъ,
Гдѣ открылся намъ нѣкогда міръ,
Это дымное озеро Оберъ,
30 И излюбленный вѣдьмами Виръ.
Но когда уже ночь постарѣла,
И на звѣздныхъ небесныхъ часахъ
Былъ намекъ на разсвѣтъ въ небесахъ, —
Что-то облачнымъ сномъ забѣлѣло
Передъ нами, въ неясныхъ лучахъ,
И внезапно предсталъ серебристый
Полумѣсяцъ, двурогой чертой,
Полумѣсяцъ Астарты лучистый,
Очевидный двойной красотой.
40 Я промолвилъ: — «Астарта нѣжнѣе
«И теплѣй, чѣмъ Діана, она —
«Въ царствѣ вздоховъ, и вздоховъ полна: —
«Увидавъ, что, въ тоскѣ не слабѣя,
«Здѣсь душа затомилась одна, —
«Чрезъ созвѣздіе Льва проникая,
«Показала она въ облакахъ
«Путь къ забвенной тиши въ небесахъ,
«И чело передъ Львомъ не склоняя,
«Съ нѣжной лаской въ горящихъ глазахъ,
50 «Надъ берлогою Льва возникая,
Засвѣтилась для насъ въ небесахъ.»
Но Психея, свой перстъ поднимая,
«Я не вѣрю», промолвила, «въ сны
«Этой блѣдной богини Весны.
«О, не медли, — въ ней блѣдность больная!
Что октябрьская полночь пришла,
Мы забыли, что осень пришла,
И не вспомнили озеро Обер,
Где открылся нам некогда мир,
Это дымное озеро Обер,
30 И излюбленный ведьмами Вир.
Но когда уже ночь постарела,
И на звёздных небесных часах
Был намёк на рассвет в небесах, —
Что-то облачным сном забелело
Перед нами, в неясных лучах,
И внезапно предстал серебристый
Полумесяц, двурогой чертой,
Полумесяц Астарты лучистый,
Очевидный двойной красотой.
40 Я промолвил: — «Астарта нежнее
И теплей, чем Диана, она —
В царстве вздохов, и вздохов полна: —
Увидав, что, в тоске не слабея,
Здесь душа затомилась одна, —
Чрез созвездие Льва проникая,
Показала она в облаках
Путь к забвенной тиши в небесах,
И чело перед Львом не склоняя,
С нежной лаской в горящих глазах,
50 Над берлогою Льва возникая,
Засветилась для нас в небесах.»
Но Психея, свой перст поднимая,
«Я не верю», промолвила, «в сны
Этой бледной богини Весны.
О, не медли, — в ней бледность больная!
