Въ странѣ Ксанадъ благословенной
Дворецъ построилъ Кубла Ханъ,
Гдѣ Альфъ бѣжитъ, потокъ священный,
Сквозь мглу пещеръ гигантскихъ, пѣнный.
Впадаетъ въ сонный океанъ.
На десять миль оградой стѣнъ и башенъ
Оазисъ плодородный окруженъ,
Садами и ручьями онъ украшенъ,
Въ немъ ѳиміамъ цвѣты струятъ сквозь сонъ,
10 И древній лѣсъ, роскошенъ и печаленъ,
Блистаетъ тамъ воздушностью прогалинъ.
Но между кедровъ, полныхъ тишиной,
Расщелина по склону ниспадала.
О, никогда подъ блѣдною луной
Такъ пышенъ не былъ тотъ уютъ лѣсной,
Гдѣ женщина о демонѣ рыдала.
Плѣнительное мѣсто! Изъ него,
Въ кипѣньи безпрерывнаго волненья,
Земля, какъ бы не въ силахъ своего
20 Сдержать неумолимаго мученья,
Роняла внизъ обломки, точно звенья
Тяжелой цѣпи: Между этихъ скалъ,
Гдѣ камень съ камнемъ бѣшено плясалъ,
Рождалося внезапное теченье,
В стране Ксанад благословенной
Дворец построил Кубла Хан,
Где Альф бежит, поток священный,
Сквозь мглу пещер гигантских, пенный.
Впадает в сонный океан.
На десять миль оградой стен и башен
Оазис плодородный окружён,
Садами и ручьями он украшен,
В нём фимиам цветы струят сквозь сон,
10 И древний лес, роскошен и печален,
Блистает там воздушностью прогалин.
Но между кедров, полных тишиной,
Расщелина по склону ниспадала.
О, никогда под бледною луной
Так пышен не был тот уют лесной,
Где женщина о демоне рыдала.
Пленительное место! Из него,
В кипеньи беспрерывного волненья,
Земля, как бы не в силах своего
20 Сдержать неумолимого мученья,
Роняла вниз обломки, точно звенья
Тяжёлой цепи: между этих скал,
Где камень с камнем бешено плясал,
Рождалося внезапное теченье,
