Дщери Серафима водили кругомъ
Свои золотыя стада,
Всѣ кромѣ младшей: Блѣдная,
Искала она сокровеннаго воздуха,
Чтобъ увянуть, подобно утренней ясности,
Уйти отъ смертнаго дня своего.
Внизъ по рѣкѣ Адонѣ
Слышится нѣжный голосъ ея,
И какъ капли разсвѣтныя, капли росы,
10 Упадаетъ тихая жалоба.
«О, жизнь вотъ этого Ключа,
«Жизнь нашего Источника.
«Для чего увядаетъ водный лотосъ?
«Для чего увядаютъ эти чада Источника,
«Рожденныя только затѣмъ,
«Чтобъ улыбнуться и пропасть?
«А! Тэль — какъ взнесенная влагою радуга,
«И какъ уходящее облако,
«Какъ отраженіе въ зеркалѣ,
20 «Какъ тѣни въ водѣ,
«Какъ дѣтскіе сны, какъ улыбка на дѣтскомъ лицѣ,
«Какъ голосъ тоскующей горлицы,
«Какъ день преходящій, какъ музыка въ воздухѣ.
Дщери Серафима водили кругом
Свои золотые стада,
Все кроме младшей: Бледная,
Искала она сокровенного воздуха,
Чтоб увянуть, подобно утренней ясности,
Уйти от смертного дня своего.
Вниз по реке Адоне
Слышится нежный голос её,
И как капли рассветные, капли росы,
10 Упадает тихая жалоба.
«О, жизнь вот этого Ключа,
Жизнь нашего Источника.
Для чего увядает водный лотос?
Для чего увядают эти чада Источника,
Рождённые только затем,
Чтоб улыбнуться и пропасть?
А! Тэль — как взнесённая влагою радуга,
И как уходящее облако,
Как отражение в зеркале,
20 Как тени в воде,
Как детские сны, как улыбка на детском лице,
Как голос тоскующей горлицы,
Как день преходящий, как музыка в воздухе.
