Лазурь вознесеннаго неба
Наполнена свѣтлымъ лучомъ.
Источникъ скользитъ безмятежный,
И, въ зеркалѣ ясномъ, качаясь,
Сіянье дрожитъ отраженьемъ
Среди успокоенныхъ водъ.
Рѣчное чуть зыбится лоно,
Рыбакъ нагибается въ лодкѣ,
И слышится стройная пѣсня,
60 И чуть ударяетъ весло.
Поетъ соловей для супруги,
Измѣнчиво-разною пѣсней
Ее онъ баюкаетъ нѣжно,
Единственный въ чащѣ лѣсной.
Порою надъ крышею дома,
Надъ крышею дома другого,
Восходятъ колонны изъ дыма,
И прорваны дымы Луной.
Сквозь вѣтви сплетенныя густо,
70 Лучи пробираются робко,
И листья, ихъ токъ преломляя,
Ихъ дѣлаютъ смутной волной.
И вдругъ вѣтерокъ умиленный
Прошепчетъ, летя надъ цвѣтами.
И тотчасъ струей благовонной
Полей преисполненъ просторъ.
Лазурь вознесённого неба
Наполнена светлым лучом.
Источник скользит безмятежный,
И, в зеркале ясном, качаясь,
Сиянье дрожит отраженьем
Среди успокоенных вод.
Речное чуть зыбится лоно,
Рыбак нагибается в лодке,
И слышится стройная песня,
60 И чуть ударяет весло.
Поёт соловей для супруги,
Изменчиво-разною песней
Её он баюкает нежно,
Единственный в чаще лесной.
Порою над крышею дома,
Над крышею дома другого,
Восходят колонны из дыма,
И прорваны дымы Луной.
Сквозь ветви сплетённые густо,
70 Лучи пробираются робко,
И листья, их ток преломляя,
Их делают смутной волной.
И вдруг ветерок умилённый
Прошепчет, летя над цветами.
И тотчас струей благовонной
Полей преисполнен простор.
