Постели, нѣжныя отъ ласки аромата,
Какъ жадные гроба, раскроются для насъ,
И странные цвѣты, дышавшіе когда-то
Подъ блескомъ лучшихъ дней, вздохнутъ въ послѣдній разъ.
5 Остатокъ жизни ихъ, почуявъ смертный часъ,
Два факела зажжетъ, огромныя свѣтила,
Сердца созвучныя, заплакавъ, сблизятъ насъ,
Два братскихъ зеркала, гдѣ прошлое почило.
Въ вечернемъ таинствѣ, воздушно-голубомъ,
10 Мы обмѣняемся единственнымъ лучомъ,
Прощально-пристальнымъ и долгимъ, какъ рыданье.
И Ангелъ, дверь позднѣй полуоткрывъ, придетъ,
И, вѣрный, оживитъ, и, радостный, зажжетъ
Два тусклыхъ зеркала, два мертвыя сіянья.
Постели, нежные от ласки аромата,
Как жадные гроба, раскроются для нас,
И странные цветы, дышавшие когда-то
Под блеском лучших дней, вздохнут в последний раз.
5 Остаток жизни их, почуяв смертный час,
Два факела зажжёт, огромные светила,
Сердца созвучные, заплакав, сблизят нас,
Два братских зеркала, где прошлое почило.
В вечернем таинстве, воздушно-голубом,
10 Мы обменяемся единственным лучом,
Прощально-пристальным и долгим, как рыданье.
И Ангел, дверь поздней полуоткрыв, придёт,
И, верный, оживит, и, радостный, зажжёт
Два тусклых зеркала, два мёртвые сиянья.
