Сѣдло въ огняхъ изъ серебра,
Герба лучистая игра,
И шлемъ, и яркій цвѣтъ пера,
20 Весь блескъ уходитъ въ Камелотъ.
Такъ бородатый метеоръ
Во тьмѣ ночей плететъ узоръ,
Какъ въ этотъ мигъ сверкалъ просторъ
Предъ стихнувшей Шалотъ.
25 Какъ пышенъ былъ потокъ лучей.
Копыта били все звончѣй,
Свѣтились кудри горячѣй,
Пока онъ ѣхалъ въ Камелотъ.
Внимала пѣснѣ гладь рѣки,
30 Осинъ и блѣдныхъ ивъ листки,
Внимали пѣснѣ васильки,
Пѣлъ рыцарь Ланчелотъ.
Забытъ станокъ, забытъ узоръ,
Въ окно увидѣлъ жадный взоръ
35 Купавы, шлемъ, коня, просторъ,
Вдали зубчатый Камелотъ.
Порвалась ткань съ игрой огня,
Разбилось зеркало, звеня,
«Бѣда! Проклятье ждетъ меня!»
40 Воскликнула Шалотъ.
Блѣднѣли желтые лѣса,
Въ рѣкѣ рыдали голоса,
Закрыла буря небеса,
Летя съ востока въ Камелотъ.
5 Она сошла, какъ въ забытьи,
И начертала у струи
Седло в огнях из серебра,
Герба лучистая игра,
И шлем, и яркий цвет пера,
20 Весь блеск уходит в Камелот.
Так бородатый метеор
Во тьме ночей плетёт узор,
Как в этот миг сверкал простор
Пред стихнувшей Шалот.
25 Как пышен был поток лучей.
Копыта били всё звончей,
Светились кудри горячей,
Пока он ехал в Камелот.
Внимала песне гладь реки,
30 Осин и бледных ив листки,
Внимали песне васильки,
Пел рыцарь Ланчелот.
Забыт станок, забыт узор,
В окно увидел жадный взор
35 Купавы, шлем, коня, простор,
Вдали зубчатый Камелот.
Порвалась ткань с игрой огня,
Разбилось зеркало, звеня,
«Беда! Проклятье ждёт меня!»
40 Воскликнула Шалот.
Бледнели жёлтые леса,
В реке рыдали голоса,
Закрыла буря небеса,
Летя с востока в Камелот.
5 Она сошла, как в забытьи,
И начертала у струи
