Мы приплыли на Островъ Молчанья, гдѣ былъ берегъ и тихъ, и высокъ,
Гдѣ прибой океана безмолвно упадалъ на безмолвный песокъ,
Гдѣ беззвучно ключи золотились, и съ угрюмыхъ скалистыхъ громадъ
Какъ застывшій въ порывѣ широкомъ, изливался нѣмой водопадъ.
И, нетронуты бурей, виднѣлись кипарисовъ недвижныхъ черты,
И сосна отъ скалы устремлялась, уходя за предѣлъ высоты,
И высоко на небѣ, высоко, позабывши о пѣснѣ своей,
Замечтавшійся жавронокъ рѣялъ межь лазурныхъ бездонныхъ зыбей,
И собака не смѣла залаять, и медлительный быкъ не мычалъ,
20 И пѣтухъ повторительнымъ крикомъ зарожденье зари не встрѣчалъ,
И мы все обошли, и ни вздоха отъ земли не умчалося въ твердь,
И все было, какъ жизнь, лучезарно, и все было спокойно, какъ смерть.
И мы прокляли Островъ прекрасный, и мы прокляли свѣтлую тишь: —
Мы кричали, но намъ показалось — то кричала летучая мышь,
Такъ былъ тонокъ нашъ голосъ безсильный, такъ былъ слабъ нашъ обманчивый зовъ,
И бойцы, что властительнымъ крикомъ поднимали дружины бойцовъ,
Мы приплыли на Остров Молчанья, где был берег и тих, и высок,
Где прибой океана безмолвно упадал на безмолвный песок,
Где беззвучно ключи золотились, и с угрюмых скалистых громад
Как застывший в порыве широком, изливался немой водопад.
И, нетронуты бурей, виднелись кипарисов недвижных черты,
И сосна от скалы устремлялась, уходя за предел высоты,
И высоко на небе, высоко, позабывши о песне своей,
Замечтавшийся жавронок реял меж лазурных бездонных зыбей,
И собака не смела залаять, и медлительный бык не мычал,
20 И петух повторительным криком зарожденье зари не встречал,
И мы всё обошли, и ни вздоха от земли не умчалося в твердь,
И всё было, как жизнь, лучезарно, и всё было спокойно, как смерть.
И мы прокляли Остров прекрасный, и мы прокляли светлую тишь: —
Мы кричали, но нам показалось — то кричала летучая мышь,
Так был тонок наш голос бессильный, так был слаб наш обманчивый зов,
И бойцы, что властительным криком поднимали дружины бойцов,
