И ужь тысячи звонкихъ пѣвцовъ, тысячи пѣсенъ, громче, звончѣй, чѣмъ твои, и печальнѣе,
Тысячи откликовъ, звонко щебечущихъ, къ жизни возникли во мнѣ, и вставъ, не умрутъ.
О, ты одинокій пѣвецъ, поющій самъ по себѣ, меня какъ тѣнь означающій,
Одиноко внимающій тебѣ никогда продолжать я твой голосъ не перестану,
150 Ужь никогда не ускользну я, и отзвуки, отсвѣты,
Крики любви неутоленной никогда ужь не будутъ мнѣ чужды,
Никогда ужь меня не оставятъ быть тѣмъ мирнымъ ребенкомъ, какимъ я былъ передъ этимъ въ ночи,
У моря подъ желтой изгибной луной,
Вѣстникъ тогда пробудился, огонь, сладостный адъ внутри,
Потребность невѣдомая, мой удѣлъ.
О, дай мнѣ ключъ! (онъ гдѣ-то таится вотъ здѣсь въ ночи),
Если столько дано мнѣ, дай мнѣ имѣть и больше.
Такъ слово! ибо я завоюю его!
Слово конечное, высшее слово изъ всѣхъ,
160 Утонченное, посланное — что̀ это? — вотъ, я слушаю;
Вы его шепчете, вы все время его шептали, волны морскія?
Такъ это оно съ вашихъ влажныхъ краевъ и песковъ омоченныхъ?
На это отвѣтствуя, море,
И уж тысячи звонких певцов, тысячи песен, громче, звончей, чем твои, и печальнее,
Тысячи откликов, звонко щебечущих, к жизни возникли во мне, и встав, не умрут.
О, ты одинокий певец, поющий сам по себе, меня как тень означающий,
Одиноко внимающий тебе никогда продолжать я твой голос не перестану,
150 Уж никогда не ускользну я, и отзвуки, отсветы,
Крики любви неутолённой никогда уж не будут мне чужды,
Никогда уж меня не оставят быть тем мирным ребёнком, каким я был перед этим в ночи,
У моря под жёлтой изгибной луной,
Вестник тогда пробудился, огонь, сладостный ад внутри,
Потребность неведомая, мой удел.
О, дай мне ключ! (он где-то таится вот здесь в ночи),
Если столько дано мне, дай мне иметь и больше.
Так слово! ибо я завоюю его!
Слово конечное, высшее слово из всех,
160 Утончённое, посланное — что это? — вот, я слушаю;
Вы его шепчете, вы всё время его шептали, волны морские?
Так это оно с ваших влажных краёв и песков омоченных?
На это ответствуя, море,
