Изъ колыбели безконечно баюкающей,
Изъ горла птицы-пересмѣшника, музыкальный челнокъ,
Изъ полночи Девятаго мѣсяца,
Надъ песками безплодными и полями, что тамъ вдали, гдѣ ребенокъ, оставивъ постель свою, блуждалъ одиноко, босой, съ головой обнаженной,
Внизъ изъ упавшаго свѣтлымъ дождемъ ореола,
Вверхъ изъ мистической этой игры тѣней, переплетающихся, обнимающихся, какъ будто бы были онѣ живыя,
Изъ массовыхъ пятенъ терновника и ежевики,
Изъ воспоминаній о птицѣ, которая пѣла мнѣ,
Изъ воспоминаній о тебѣ, грустный братъ, изъ этихъ прерывистыхъ подъятій и паденій, которыя я слышалъ,
10 Изъ-подъ этой желтой половинной луны, поздно вставшей и распухшей, какъ будто отъ слезъ,
Изъ этихъ начальныхъ нотъ любви и томленья въ туманѣ,
Изъ тысячи отвѣтовъ моего сердца, никогда не кончающихся,
Изъ миріадъ отсюда возникшихъ словъ,
Из колыбели бесконечно баюкающей,
Из горла птицы-пересмешника, музыкальный челнок,
Из полночи Девятого месяца,
Над песками бесплодными и полями, что там вдали, где ребёнок, оставив постель свою, блуждал одиноко, босой, с головой обнажённой,
Вниз из упавшего светлым дождём ореола,
Вверх из мистической этой игры теней, переплетающихся, обнимающихся, как будто бы были они живые,
Из массовых пятен терновника и ежевики,
Из воспоминаний о птице, которая пела мне,
Из воспоминаний о тебе, грустный брат, из этих прерывистых подъятий и падений, которые я слышал,
10 Из-под этой жёлтой половинной луны, поздно вставшей и распухшей, как будто от слёз,
Из этих начальных нот любви и томленья в тумане,
Из тысячи ответов моего сердца, никогда не кончающихся,
Из мириад отсюда возникших слов,
