ихъ шутить: Изопьемъ же здѣсь сладостныхъ нашихъ напитковъ, и четырежды пронесемся каждый на крылахъ, о, Юные,—сказано было имъ Гуномъ-Камэ.
Перестаньте такъ шутить съ нами. Или быть можетъ не знаемъ мы, что смерть ожидаетъ насъ здѣсь, о, наши владыки?—отвѣтили они. И обнявшись другъ съ другомъ, лицомъ къ лицу, скрестили они свои руки, и пошли, чтобы, распростершись лицомъ, лечь въ костеръ, и умерли вмѣстѣ.
Въ это самое время всѣ люди Ксибальбы, Края Крота Разрисованнаго, преисполнились веселія, и изъявляли свою радость вскриками и смутными говорами: Наконецъ, побѣдили мы во-истину, и не слишкомъ рано сдались они,—такой шелъ говоръ въ толпѣ.
Потомъ позвали они Ксулу и Пакама, которымъ они предоставили послѣднее слово. Какъ возвѣщено было имъ, у нихъ спросили, что́ нужно дѣлать съ останками, и, послѣ того какъ окончили они вѣщія свои гаданія, тѣ, что владѣли Краемъ Тѣневымъ, превратили кости Юныхъ въ порошокъ, и прахъ этотъ бросили въ рѣку. Но не далеко удалился этотъ прахъ: тотчасъ опустился онъ на дно рѣчное, и на днѣ превратился въ двухъ красивыхъ юношей: истинно, ихъ черты выявились снова.
Четыре дня прошло съ четырьмя ночами, и на пятое утро явились они снова, и были узрѣны людьми; какъ двѣ сирены, какъ люди-рыбы, предстали они поверхъ волны, и лица ихъ были увидѣны всѣми въ Краѣ Тѣневомъ, и повсюду искали ихъ въ водѣ.
Но на другой день утромъ два бѣдняка предстали, съ чертами постарѣвшими, вида убогаго, и ничего на нихъ не было, кромѣ лохмотій; ничего привлекательнаго не было въ ихъ наружности. Когда увидѣли ихъ люди Ксибальбы, мало что дѣлали они любопытнаго, танцевали лишь танецъ Пугуй, да танецъ Куксъ или Ибой, и также танцевали они Тцуль и Читикъ, танецъ Филина, танецъ Ласочки, танецъ Броненосца, танецъ Тысяченожки, и танецъ Его, что на ходуляхъ.
Чудеса многочисленныя, которыя они свершали, сжигая дома, какъ будто во-истину они горѣли, и тотчасъ возставляя ихъ снова въ ихъ цѣльности, привлекли къ этимъ зрѣлищамъ всю Ксибальбу.
Наконецъ, они принесли другъ друга въ жертву, одинъ убивая другого, и тотъ, кто первый далъ себя убить, распростерся и лежалъ
их шутить: Изопьем же здесь сладостных наших напитков, и четырежды пронесемся каждый на крылах, о, Юные, — сказано было им Гуном-Камэ.
Перестаньте так шутить с нами. Или быть может не знаем мы, что смерть ожидает нас здесь, о, наши владыки? — ответили они. И обнявшись друг с другом, лицом к лицу, скрестили они свои руки, и пошли, чтобы, распростершись лицом, лечь в костер, и умерли вместе.
В это самое время все люди Ксибальбы, Края Крота Разрисованного, преисполнились веселия, и изъявляли свою радость вскриками и смутными говорами: Наконец, победили мы воистину, и не слишком рано сдались они, — такой шел говор в толпе.
Потом позвали они Ксулу и Пакама, которым они предоставили последнее слово. Как возвещено было им, у них спросили, что́ нужно делать с останками, и, после того как окончили они вещие свои гадания, те, что владели Краем Теневым, превратили кости Юных в порошок, и прах этот бросили в реку. Но недалеко удалился этот прах: тотчас опустился он на дно речное, и на дне превратился в двух красивых юношей: истинно, их черты выявились снова.
Четыре дня прошло с четырьмя ночами, и на пятое утро явились они снова, и были узрены людьми; как две сирены, как люди-рыбы, предстали они поверх волны, и лица их были увидены всеми в Крае Теневом, и повсюду искали их в воде.
Но на другой день утром два бедняка предстали, с чертами постаревшими, вида убогого, и ничего на них не было, кроме лохмотий; ничего привлекательного не было в их наружности. Когда увидели их люди Ксибальбы, мало что делали они любопытного, танцевали лишь танец Пугуй, да танец Кукс или Ибой, и также танцевали они Тцуль и Читик, танец Филина, танец Ласочки, танец Броненосца, танец Тысяченожки, и танец Его, что на ходулях.
Чудеса многочисленные, которые они свершали, сжигая дома, как будто воистину они горели, и тотчас восставляя их снова в их цельности, привлекли к этим зрелищам всю Ксибальбу.
Наконец, они принесли друг друга в жертву, один убивая другого, и тот, кто первый дал себя убить, распростерся и лежал
