голомъ; привѣтъ, Квикксикъ; привѣтъ, Патанъ; привѣтъ, Квикрэ; привѣтъ, Квикриксгагъ.
Такъ разоблачили они лицо каждаго, не забывъ имени ни одного. А куда какъ было бы имъ пріятно, чтобы не были ихъ имена разоблачены Юными! Садитесь,—сказали они имъ, указуя на сидѣнье, куда очень имъ хотѣлось бы посадить тѣхъ Юныхъ, но не захотѣли они этого: Это не наше сидѣнье, это лишь камень разогрѣтый,—сказали Гунахпу и Сбаланкэ, и не уловили ихъ въ западню.
Весьма хорошо; идите же въ ваше помѣщеніе,—было имъ сказано. И вошли они тогда въ Домъ Сумрачный, но не были они тамъ побѣждены.
Это было первое испытаніе Ксибальбы, Края Тѣневого; и тутъ должно было начаться ихъ пораженіе, какъ разумѣли тѣ, изъ Ксибальбы. Сначала они вступили въ Домъ Сумрачный; затѣмъ принесли имъ ихъ сосновую лучину зажженную, и для каждаго сигару, врученную имъ вѣстниками Гуна-Камэ.
Вотъ ихъ сосновые свѣтильники,—говоритъ царь; но они должны быть возвращены, эти свѣтильники, завтра утромъ, такъ же какъ и сигары, возвращены цѣлыми, говоритъ царь.—Такъ сказали вѣстники, приходя.—Весьма хорошо, отвѣтили Юные.
Въ дѣйствительности совсѣмъ не жгли они сосновую лучину, а помѣстили на мѣсто огня лучины что-то красное, перо краснаго попугая помѣстили они, и огнемъ зажженнымъ показалось оно тѣмъ, что были надсмотрщиками, а на сигарахъ помѣстили они свѣтляковъ на концахъ сигаръ.
Всю ночь они были подъ присмотромъ бодрствовавшихъ и говорили надсмотрщики: Попали они въ западню. Но сосновая лучина не была истрачена, видъ ея былъ тотъ же самый; и сигары были не искурены, и видъ ихъ былъ такой же, какъ прежде.
И привели ихъ къ владыкамъ: Какъ могли совершить такое? Откуда эти люди, и кто ихъ породилъ на свѣтъ? Истинно, сердце наше горитъ и пылаетъ; ибо не благо это, то, что они съ нами дѣлаютъ. Странны ихъ лица, странны ихъ способы дѣйствія,—говорили они между собою.
И всѣ владыки послали за ними. Идемте и будемъ играть въ шаръ, Юные,—сказали они имъ. Послѣ этого были они спрошены Гуномъ-
голом; привет, Квикксик; привет, Патан; привет, Квикрэ; привет, Квикриксгаг.
Так разоблачили они лицо каждого, не забыв имени ни одного. А куда как было бы им приятно, чтобы не были их имена разоблачены Юными! Садитесь, — сказали они им, указуя на сиденье, куда очень им хотелось бы посадить тех Юных, но не захотели они этого: Это не наше сиденье, это лишь камень разогретый, — сказали Гунахпу и Сбаланкэ, и не уловили их в западню.
Весьма хорошо; идите же в ваше помещение, — было им сказано. И вошли они тогда в Дом Сумрачный, но не были они там побеждены.
Это было первое испытание Ксибальбы, Края Теневого; и тут должно было начаться их поражение, как разумели те, из Ксибальбы. Сначала они вступили в Дом Сумрачный; затем принесли им их сосновую лучину зажженную, и для каждого сигару, врученную им вестниками Гуна-Камэ.
Вот их сосновые светильники, — говорит царь; но они должны быть возвращены, эти светильники, завтра утром, так же как и сигары, возвращены целыми, говорит царь. — Так сказали вестники, приходя. — Весьма хорошо, ответили Юные.
В действительности совсем не жгли они сосновую лучину, а поместили на место огня лучины что-то красное, перо красного попугая поместили они, и огнем зажженным показалось оно тем, что были надсмотрщиками, а на сигарах поместили они светляков на концах сигар.
Всю ночь они были под присмотром бодрствовавших и говорили надсмотрщики: Попали они в западню. Но сосновая лучина не была истрачена, вид её был тот же самый; и сигары были не искурены, и вид их был такой же, как прежде.
И привели их к владыкам: Как могли совершить такое? Откуда эти люди, и кто их породил на свет? Истинно, сердце наше горит и пылает; ибо не благо это, то, что они с нами делают. Странны их лица, странны их способы действия, — говорили они между собою.
И все владыки послали за ними. Идемте и будем играть в шар, Юные, — сказали они им. После этого были они спрошены Гуном-
