видѣли они и знали съ самаго начала все, что касалось существованія юныхъ ихъ братьевъ.
Но мудрость ихъ не явила свой ликъ, по причинѣ зависти ихъ, злая воля ихъ сердца взяла перевѣсъ надъ ними, хотя ничто къ тому не вызывало ихъ со стороны Гунахпу и Сбаланкэ.
Ибо они лишь охотились съ сарбаканомъ каждый день. И не любила ихъ праматерь ихъ, такъ же какъ Гунбатцъ и Гунчуэнъ: имъ совсѣмъ не давали ѣсть; лишь когда трапеза свершалась, и кончали ѣсть Гунбатцъ и Гунчуэнъ, тогда приходили они.
Но они не оскорблялись на это, и совсѣмъ не приходили въ гнѣвъ, и довольствовались тѣмъ, что терпѣли; ибо знали они природу свою, и видѣли все ясно, какъ видитъ день. И приносили они птицъ, когда приходили ежедневно домой; но Гунбатцъ и Гунчуэнъ ѣли этихъ птицъ, ничего имъ не давая, какъ доли, ни Гунахпу, ни Сбаланкэ.
Гунбатцъ и Гунчуэнъ только и дѣлали, что играли на флейтѣ и пѣли. И вотъ случилось разъ, что пришли Гунахпу и Сбаланкэ, не принеся никакой птицы, и когда вошли они, гнѣву предалась Старая.
Почему не несете вы птицъ никакихъ? сказано было Гунахпу и и Сбаланкэ.—Вотъ въ чемъ дѣло, праматерь наша, птицы наши запутались въ развѣсистыхъ вѣтвяхъ дерева, отвѣтили они: не можемъ мы взобраться на это дерево, чтобы взять ихъ, праматерь наша; но пусть взойдутъ на него братья наши; пусть пойдутъ они съ нами и спустятъ тѣхъ птицъ на землю, добавили они.
Хорошо, мы пойдемъ завтра съ вами съ самаго утра, отвѣтили старшіе братья. Итакъ, мудрость Гунбатца и Гунчуэна мертвою была въ одномъ и въ другомъ, касательно пораженія ихъ.
Мы перемѣнимъ лишь ихъ существованіе, и форму ихъ живота, и да окажетъ наше слово свое дѣйствіе, по причинѣ великихъ мученій, которыя они намъ причинили. Пусть погибнемъ мы, пусть мы будемъ уничтожены, пусть случится несчастіе съ нами, съ младшими братьями, вотъ каково было ихъ желаніе. Какъ служителей, принизили они насъ въ мысли своей, и мы съ ними совершимъ нѣчто, въ ознаменованіе могущества нашего.
Такъ говорили между собою Гунахпу и Сбаланкэ, идя къ подножью дерева, именуемаго Кантэ, Древо Желтое, сопровождаемые старшими своими братьями: они шли и метали шары изъ сарбакана; безъ числа были птицы, что щебетали на вершинѣ дерева, и два старшіе ихъ брата дивились, видя столько птицъ.
видели они и знали с самого начала всё, что касалось существования юных их братьев.
Но мудрость их не явила свой лик, по причине зависти их, злая воля их сердца взяла перевес над ними, хотя ничто к тому не вызывало их со стороны Гунахпу и Сбаланкэ.
Ибо они лишь охотились с сарбаканом каждый день. И не любила их праматерь их, так же как Гунбатц и Гунчуэн: им совсем не давали есть; лишь когда трапеза свершалась, и кончали есть Гунбатц и Гунчуэн, тогда приходили они.
Но они не оскорблялись на это, и совсем не приходили в гнев, и довольствовались тем, что терпели; ибо знали они природу свою, и видели всё ясно, как видит день. И приносили они птиц, когда приходили ежедневно домой; но Гунбатц и Гунчуэн ели этих птиц, ничего им не давая, как доли, ни Гунахпу, ни Сбаланкэ.
Гунбатц и Гунчуэн только и делали, что играли на флейте и пели. И вот случилось раз, что пришли Гунахпу и Сбаланкэ, не принеся никакой птицы, и когда вошли они, гневу предалась Старая.
Почему не несете вы птиц никаких? сказано было Гунахпу и Сбаланкэ. — Вот в чём дело, праматерь наша, птицы наши запутались в развесистых ветвях дерева, ответили они: не можем мы взобраться на это дерево, чтобы взять их, праматерь наша; но пусть взойдут на него братья наши; пусть пойдут они с нами и спустят тех птиц на землю, добавили они.
Хорошо, мы пойдем завтра с вами с самого утра, ответили старшие братья. Итак, мудрость Гунбатца и Гунчуэна мертвою была в одном и в другом, касательно поражения их.
Мы переменим лишь их существование, и форму их живота, и да окажет наше слово свое действие, по причине великих мучений, которые они нам причинили. Пусть погибнем мы, пусть мы будем уничтожены, пусть случится несчастье с нами, с младшими братьями, вот каково было их желание. Как служителей, принизили они нас в мысли своей, и мы с ними совершим нечто, в ознаменование могущества нашего.
Так говорили между собою Гунахпу и Сбаланкэ, идя к подножью дерева, именуемого Кантэ, Древо Желтое, сопровождаемые старшими своими братьями: они шли и метали шары из сарбакана; без числа были птицы, что щебетали на вершине дерева, и два старшие их брата дивились, видя столько птиц.
