Изъ за морей и горъ едва дошло жужжанье,
Какъ будто за сто верстъ звенитъ въ Лунѣ комаръ, —
Какъ будто, восхотѣвъ продленья бывшихъ чаръ,
Колдунъ черезъ вѣка домчалъ листка шуршанье.
5 Жужжитъ одна струна, въ которой обѣщанье,
Мольба любить любовь, продлить нездѣшній даръ,
Изъ тысячи домовъ чуть глянувшій пожаръ,
Изъ потонувшихъ дней послѣднихъ зорь дрожанье.
Тотъ свѣтъ не призракъ зорь, то желтый лоскутокъ.
10 Тотъ блескъ — игра кольца, не ласка Новолунья.
Тотъ звукъ — не звонъ струны, хоть странно звукъ высокъ.
Тотъ ликъ — не мертвый ликъ, она жива, колдунья.
Изъ ткани вѣчности вдругъ вырвала кусокъ,
И зыбитъ пѣніе — Яванская плясунья.
Из-за морей и гор едва дошло жужжанье,
Как будто за сто вёрст звенит в Луне комар, —
Как будто, восхотев продленья бывших чар,
Колдун через века домчал листка шуршанье.
5 Жужжит одна струна, в которой обещанье,
Мольба любить любовь, продлить нездешний дар,
Из тысячи домов чуть глянувший пожар,
Из потонувших дней последних зорь дрожанье.
Тот свет не призрак зорь, то жёлтый лоскуток.
10 Тот блеск — игра кольца, не ласка Новолунья.
Тот звук — не звон струны, хоть странно звук высок.
Тот лик — не мёртвый лик, она жива, колдунья.
Из ткани вечности вдруг вырвала кусок,
И зыбит пение — Яванская плясунья.
