Когда весь міръ, изъ ничего, изъ праха,
Прорвавши ночь, явился въ блескахъ дня,
Красивы были, мракъ на жизнь смѣня,
Орелъ, верблюдъ, и левъ, и черепаха.
5 Но ликъ еще дремалъ въ умѣ Аллаха,
Горсть воздуха схвативъ рукой огня,
Замыслилъ онъ Арабскаго коня,
И, длань разжавъ, онъ бросилъ вихрь съ размаха.
Съ тѣхъ самыхъ поръ дрожитъ огонь въ ноздряхъ
10 Летучаго, кто весь — размахъ порыва,
Изъ тучи — хвостъ, съ грозой вѣнчалась грива.
Глаза — жерло, гдѣ всѣмъ невѣрнымъ — страхъ.
Когда-жь онъ спитъ, онъ зыблемая нива,
Гдѣ каждый колосъ помнитъ: — «Живъ Аллахъ!»
Когда весь мир, из ничего, из праха,
Прорвавши ночь, явился в блесках дня,
Красивы были, мрак на жизнь сменя,
Орёл, верблюд, и лев, и черепаха.
5 Но лик ещё дремал в уме Аллаха,
Горсть воздуха схватив рукой огня,
Замыслил он Арабского коня,
И, длань разжав, он бросил вихрь с размаха.
С тех самых пор дрожит огонь в ноздрях
10 Летучего, кто весь — размах порыва,
Из тучи — хвост, с грозой венчалась грива.
Глаза — жерло́, где всем неверным — страх.
Когда ж он спит, он зыблемая нива,
Где каждый колос помнит: — «Жив Аллах!»
