Краснѣй, чѣмъ горькая калина,
И слаще меда, и свѣтла,
Вся въ брызгахъ молній, Катерина
Судьбою въ сердце мнѣ вошла.
25 Вѣщуньей сказокъ, сновъ и плѣна,
Свивая дрему въ пелену,
Возникла лунная Елена,
И до сихъ поръ веду войну.
Душевнымъ миромъ осіянна,
30 Она, чье имя всѣхъ древнѣй,
Ко мнѣ подходитъ молча Анна,
И въ тихой я легендѣ съ ней.
Въ любви внезапная, Наташа,
Ребенокъ въ страсти, Ноэми,
35 Тамаръ, о, жертвенная чаша,
Кровь — каждая — мою возьми.
Люси, и Дагни, и Марія,
И Мирра, блескъ и сладость сна.
Такъ отъ зари и до зари я
40 Въ вѣнокъ сплетаю имена.
Вѣнокъ-ли? Знакъ-ли свѣтлый пира?
Скажи, о, сердце изъ сердецъ,
Вѣнокъ-ли, вкрадчивая Кира,
Не остролистый-ли вѣнецъ?
Красней, чем горькая калина,
И слаще мёда, и светла,
Вся в брызгах молний, Катерина
Судьбою в сердце мне вошла.
25 Вещуньей сказок, снов и плена,
Свивая дрёму в пелену,
Возникла лунная Елена,
И до сих пор веду войну.
Душевным миром осиянна,
30 Она, чьё имя всех древней,
Ко мне подходит молча Анна,
И в тихой я легенде с ней.
В любви внезапная, Наташа,
Ребёнок в страсти, Ноэми,
35 Тамар, о, жертвенная чаша,
Кровь — каждая — мою возьми.
Люси, и Дагни, и Мария,
И Мирра, блеск и сладость сна.
Так от зари и до зари я
40 В венок сплетаю имена.
Венок ли? Знак ли светлый пира?
Скажи, о, сердце из сердец,
Венок ли, вкрадчивая Кира,
Не остролистый ли венец?
