Страница:Бальмонт. Горные вершины. 1904.pdf/195

Эта страница была вычитана

Женское любящее сердце не приняло той развязки, которой не можетъ принять и наша современная впечатлительность. Какъ? Донъ Жуанъ спасся, онъ умеръ „въ благоуханіи святости“, а его жертвы погибли въ состояніи душевнаго мятежа? Но гдѣ же здѣсь справедливость, и не является ли мирная развязка такой бурной жизни чѣмъ-то оскорбительнымъ, чѣмъ-то пошлымъ? Донъ Жуанъ построилъ всю свою жизнь на трагическомъ столкновеніи съ людьми, и жизнь его неизбѣжно должна разрѣшиться трагически.

Такое разрѣшеніе драматической проблемы мы видимъ въ трехъ разработкахъ типа Донъ Жуана, заслуживающихъ наибольшаго вниманія послѣ драмы Тирсо де Молины и повѣсти Меримэ. Я говорю о поэмѣ Эспронседы, и о современныхъ варіаціяхъ основного типа, принадлежащихъ интереснѣйшему изъ итальянскихъ писателей нашихъ дней, Д’Аннунціо, и интереснѣйшему изъ польскихъ писателей нашихъ дней, Пшибышевскому.

Саламанкскій студентъ Эспронседы, носящій звучное имя Донъ Феликсъ де Монтемаръ, представляетъ собою ничто иное, какъ второго Донъ Жуана, segundo Don Juan Tenorio.

Какъ гласитъ эпиграфъ изъ Донъ Кихота:—

Смѣлость—сводъ его законовъ,
Прихоть—правило его.

Все для него. Во всемъ доходить до конца. Достигать чего хочешь. Не бояться ничего.

Съ душою дерзкою и гордой,
Неустрашимый, нечестивый,
И вызывающе-надменный,
Готовъ онъ биться хоть сейчасъ:
Всегда въ глазахъ его презрѣнье,
И на губахъ его насмѣшка,
Себѣ и шпагѣ довѣряя,
Онъ не боится ничего.
Онъ насмѣхается надъ тою,
Къ кому онъ сердце обращаетъ,
И ту сегодня презираетъ,
Что отдалась ему вчера.

Тот же текст в современной орфографии

Женское любящее сердце не приняло той развязки, которой не может принять и наша современная впечатлительность. Как? Дон Жуан спасся, он умер «в благоухании святости», а его жертвы погибли в состоянии душевного мятежа? Но где же здесь справедливость, и не является ли мирная развязка такой бурной жизни чем-то оскорбительным, чем-то пошлым? Дон Жуан построил всю свою жизнь на трагическом столкновении с людьми, и жизнь его неизбежно должна разрешиться трагически.

Такое разрешение драматической проблемы мы видим в трех разработках типа Дон Жуана, заслуживающих наибольшего внимания после драмы Тирсо де Молины и повести Меримэ. Я говорю о поэме Эспронседы, и о современных вариациях основного типа, принадлежащих интереснейшему из итальянских писателей наших дней, Д’Аннунцио, и интереснейшему из польских писателей наших дней, Пшибышевскому.

Саламанкский студент Эспронседы, носящий звучное имя Дон Феликс де Монтемар, представляет собою ничто иное, как второго Дон Жуана, segundo Don Juan Tenorio.

Как гласит эпиграф из Дон Кихота: —

Смелость — свод его законов,
Прихоть — правило его.

Всё для него. Во всём доходить до конца. Достигать чего хочешь. Не бояться ничего.

С душою дерзкою и гордой,
Неустрашимый, нечестивый,
И вызывающе-надменный,
Готов он биться хоть сейчас:
Всегда в глазах его презренье,
И на губах его насмешка,
Себе и шпаге доверяя,
Он не боится ничего.
Он насмехается над тою,
К кому он сердце обращает,
И ту сегодня презирает,
Что отдалась ему вчера.