Убилъ. Это значитъ умеръ. Папа Климентъ VIII, въ отвѣтъ на просьбы лицъ, ходатайствовавшихъ за Беатриче Ченчи, убившую своего отца, сказалъ: „Убійцамъ—смерть!“ Жестокая фраза безжалостнаго и выжившаго изъ ума Папы имѣетъ символическій смыслъ. Кто убилъ, тотъ умеръ. А кто убилъ свою Совѣсть, тотъ дважды и трижды мертвецъ.
Отсюда шагъ до самоубійства внѣшняго. Доріанъ Грэй, желая умертвить прошлое, вонзаетъ ножъ въ свой портретъ и разрываетъ его сверху до низу. Но Дьяволъ, обѣщавшій ему за душу вѣчную молодость, обманулъ его, какъ обманываетъ всѣхъ. Талисманъ художника оказался вдвойнѣ чудеснымъ. Когда прислужники, услышавшіе дикій вопль, вошли въ комнату преступленія, они увидали портретъ своего господина, блистающій той юной красотой, которой онъ блисталъ впервые, а на полу уродливый трупъ самоубійцы, со сморщеннымъ, старымъ, изношеннымъ, неузнаваемымъ лицомъ. Его признали лишь по драгоцѣннымъ перстнямъ, бывшимъ на его холодныхъ пальцахъ.
Такъ окончилось осуществленіе правила, мудраго все же и несомнѣннаго правила, преподаннаго лордомъ Генри: „Лѣчить душу чувствами, и лѣчить чувства душой“.
Это—второе предвидѣніе собственной судьбы, въ сгущенныхъ краскахъ, въ чрезмѣрномъ даже очерненьи, если брать этотъ романъ какъ исповѣдь, глянувшую въ будущее. И все же это—предвидѣніе собственной драмы, вторая ея редакція, представляющая смѣсь фантазіи съ реальностью.
Я приступаю къ третьей и послѣдней редакціи—къ конкретному ея осуществленію въ исторической дѣйствительности. И здѣсь я буду кратокъ, и по-неволѣ сдержанъ.
Оскаръ Уайльдъ—самый выдающійся англійскій писатель конца прошлаго вѣка, онъ создалъ цѣлый рядъ блестящихъ произведеній, полныхъ новизны, а въ смыслѣ интересности и оригинальности личности онъ не можетъ быть поставленъ въ уровень ни съ кѣмъ, кромѣ Ницше. Только Ницше обозначаетъ своей личностью полную безудержность литературнаго творчества въ соединеніи съ аскетизмомъ личнаго поведенія, а безумный Оскаръ Уайльдъ воздушно-цѣломудренъ въ своемъ художественномъ творчествѣ, какъ всѣ истинные англійскіе поэты 19-го вѣка, но въ личномъ поведеніи онъ былъ настолько далекъ отъ общепризнанныхъ правилъ, что, несмотря на все свое огромное вліяніе, несмотря на всю свою славу, онъ попалъ въ каторжную тюрьму, гдѣ провелъ два
Убил. Это значит умер. Папа Климент VIII, в ответ на просьбы лиц, ходатайствовавших за Беатриче Ченчи, убившую своего отца, сказал: «Убийцам — смерть!» Жестокая фраза безжалостного и выжившего из ума Папы имеет символический смысл. Кто убил, тот умер. А кто убил свою Совесть, тот дважды и трижды мертвец.
Отсюда шаг до самоубийства внешнего. Дориан Грэй, желая умертвить прошлое, вонзает нож в свой портрет и разрывает его сверху донизу. Но Дьявол, обещавший ему за душу вечную молодость, обманул его, как обманывает всех. Талисман художника оказался вдвойне чудесным. Когда прислужники, услышавшие дикий вопль, вошли в комнату преступления, они увидали портрет своего господина, блистающий той юной красотой, которой он блистал впервые, а на полу уродливый труп самоубийцы, со сморщенным, старым, изношенным, неузнаваемым лицом. Его признали лишь по драгоценным перстням, бывшим на его холодных пальцах.
Так окончилось осуществление правила, мудрого всё же и несомненного правила, преподанного лордом Генри: «Лечить душу чувствами, и лечить чувства душой».
Это — второе предвидение собственной судьбы, в сгущенных красках, в чрезмерном даже очерненьи, если брать этот роман как исповедь, глянувшую в будущее. И всё же это — предвидение собственной драмы, вторая её редакция, представляющая смесь фантазии с реальностью.
Я приступаю к третьей и последней редакции — к конкретному её осуществлению в исторической действительности. И здесь я буду краток, и поневоле сдержан.
Оскар Уайльд — самый выдающийся английский писатель конца прошлого века, он создал целый ряд блестящих произведений, полных новизны, а в смысле интересности и оригинальности личности он не может быть поставлен в уровень ни с кем, кроме Ницше. Только Ницше обозначает своей личностью полную безудержность литературного творчества в соединении с аскетизмом личного поведения, а безумный Оскар Уайльд воздушно-целомудрен в своем художественном творчестве, как все истинные английские поэты 19-го века, но в личном поведении он был настолько далек от общепризнанных правил, что, несмотря на всё свое огромное влияние, несмотря на всю свою славу, он попал в каторжную тюрьму, где провел два
