Онъ къ вѣткѣ прибитый,
О, Туйя.
Гдѣ перья, зѣницы,
О, Туйя?
35 Гдѣ сердце той птицы,
О, Туйя?
Онъ былъ четвертованъ,
О, Туйя,
Былъ здѣсь околдованъ,
40 О, Туйя.
Близь этого поля,
О, Туйя,
Для всѣхъ эта доля,
О, Туйя.
Он к ветке прибитый,
О, Туйя.
Где перья, зеницы,
О, Туйя?
35 Где сердце той птицы,
О, Туйя?
Он был четвертован,
О, Туйя,
Был здесь околдован,
40 О, Туйя.
Близ этого поля,
О, Туйя,
Для всех эта доля,
О, Туйя.
ВОТЪ двѣ птички, дружны, нѣжны.
Отчего же такъ печальны?
Оттого что дали снѣжны,
Вѣтки мерзлы и хрустальны.
5 Такъ на вѣткѣ обнаженной
Неуютно, холодно̀ имъ.
Онъ сказалъ тогда, влюбленный:
«Есть же области со зноемъ!
Полечу и отыщу я,
10 Подожди меня, подруга».
День и ночь ждала, тоскуя.
Ночь и день. Лишь воетъ вьюга.
И подруга начинаетъ
Пѣсню ласки и печали:
15 «Гдѣ ты? кто объ этомъ знаетъ?
ВОТ две птички, дружны, нежны.
Отчего же так печальны?
Оттого что дали снежны,
Ветки мёрзлы и хрустальны.
5 Так на ветке обнажённой
Неуютно, холодно́ им.
Он сказал тогда, влюблённый:
«Есть же области со зноем!
Полечу и отыщу я,
10 Подожди меня, подруга».
День и ночь ждала, тоскуя.
Ночь и день. Лишь воет вьюга.
И подруга начинает
Песню ласки и печали:
15 «Где ты? кто об этом знает?
