пись, Китайская поэзія, и Китайская Мудрость извѣстны намъ, сколько-нибудь, лишь по своему отображенію въ Японской призмѣ. Мы еле-еле знаемъ, что та воздушность, утонченность и одухотворенность чувства, та красочная деликатность и изысканность, которыми мы, напримѣръ, восхищаемся въ Японской живописи, въ гораздо большей степени, и какъ въ первоисточникѣ, существуютъ въ томъ Солнечномъ царствѣ, чье имя Китай. Словамъ Китайскаго мудреца, Лаотце, уже за 3.000 лѣтъ, а въ нихъ дышетъ свѣжесть задумавшагося Сегодня. И «Чи-Кингъ», «Книга Стиховъ», есть собраніе Китайскихъ Народныхъ Пѣсенъ, которыя начали собирать по благому почину императора Йя около 5.000 лѣтъ тому назадъ. У Китайскихъ императоровъ была счастливая мысль—ѣздить изъ области въ область, слушать пѣсни, которыя поетъ Китайскій народъ, и поручать свѣдущимъ лицамъ собирать ихъ въ сборники. Такъ возникло это пѣснехранилище, «Чи-Кингъ».
Уангъ-Чангъ-Лингъ, Тху-Фу, и царь Китайскихъ поэтовъ, Ли-Тай-Пе, жили въ первую половину нашей эры, а именно въ 8-мъ вѣкѣ. Ли-Тай-Пе былъ поэтъ-бродяга, предпочитавшій вольность полей и дорогъ царскому дворцу.
пись, Китайская поэзия, и Китайская Мудрость известны нам, сколько-нибудь, лишь по своему отображению в Японской призме. Мы еле-еле знаем, что та воздушность, утонченность и одухотворенность чувства, та красочная деликатность и изысканность, которыми мы, например, восхищаемся в Японской живописи, в гораздо большей степени, и как в первоисточнике, существуют в том Солнечном царстве, чье имя Китай. Словам Китайского мудреца, Лаотце, уже за 3.000 лет, а в них дышит свежесть задумавшегося Сегодня. И «Чи-Кинг», «Книга Стихов», есть собрание Китайских Народных Песен, которые начали собирать по благому почину императора Йя около 5.000 лет тому назад. У Китайских императоров была счастливая мысль — ездить из области в область, слушать песни, которые поет Китайский народ, и поручать сведущим лицам собирать их в сборники. Так возникло это песнехранилище, «Чи-Кинг».
Уанг-Чанг-Линг, Тху-Фу, и царь Китайских поэтов, Ли-Тай-Пе, жили в первую половину нашей эры, а именно в 8-м веке. Ли-Тай-Пе был поэт-бродяга, предпочитавший вольность полей и дорог царскому дворцу.
Я готовлю въ данное время цѣлую книгу Океанійскихъ легендъ, и книгу Мексиканскихъ преданій. Океанійскія космогоніи, особенно космогонія Черныхъ, какъ она отобразилась въ Австралійскихъ легендахъ, отличаются необычайною роскошью фантазіи и первобытною свѣжестью. Хочется сказать, что, какъ Австралійскія бабочки самыя богатыя по узорности и красочности крыльевъ, такъ и въ Австралійскихъ легендахъ свѣтятъ мысли единственныя по причудливости мечты, какихъ нигдѣ не найдешь,—развѣ въ Мексикѣ, съ которою эти области Черныхъ имѣютъ странное сродство.
Я готовлю в данное время целую книгу Океанийских легенд, и книгу Мексиканских преданий. Океанийские космогонии, особенно космогония Черных, как она отобразилась в Австралийских легендах, отличаются необычайною роскошью фантазии и первобытною свежестью. Хочется сказать, что, как Австралийские бабочки самые богатые по узорности и красочности крыльев, так и в Австралийских легендах светят мысли единственные по причудливости мечты, каких нигде не найдешь, — разве в Мексике, с которою эти области Черных имеют странное сродство.
