женья къ Человѣческому Лику, влюбленности въ Небо и Землю, въ зиждительный трудъ, въ красивое устроеніе жизни, благое, свѣтлое, свѣтоносное. Два великія утвержденія, два завѣта, на которые можно опереться, мысля о созданьи красивой справедливости, мысля о весенней жизни на Землѣ и о весенней жизни за ея предѣлами.
Два братскіе народа, развивъ до полноты, каждый, единственный и неповторяемый ликъ свой, оба коснулись грани, полюса. Индія, будучи живой, постигла то, что связано съ Полюсомъ Смерти. Иранъ, болѣе преданный земному, воплотилъ въ своемъ религіозно-поэтическомъ творчествѣ очарованіе Жизни. Но какъ Индія, такъ и Иранъ, молятся Огню и Солнцу, мысли Парсовъ и мысли Индусовъ исполнены сіяній, прянаго запаха цвѣтовъ, и свѣжаго запаха полевыхъ злаковъ. Только въ утонченномъ поэтическомъ и философскомъ воспріятіи Индусовъ болѣе ощущается пьяный запахъ цвѣтовъ, или боль сердца, въ которомъ опьяненіе кончилось, а въ полномъ мужественности жизнестроительствѣ Персовъ, влюбленниковъ Земли, чувствуется вся красота воздѣланнаго поля, поэзія тяжелаго снопа. Но какъ у Индусовъ есть сома, такъ у Парсовъ есть гаома, духовный цвѣтъ—и тѣхъ и другихъ—ведетъ къ свѣтлымъ экстатическимъ состояніямъ и вводитъ ихъ въ стройное Міропознаніе. И Начикетасъ, такъ же, какъ Заратустра, у самой Смерти исторгъ слова, которыя хочется всегда слушать, и которыя сочетаютъ смерть съ жизнью—свѣтлою перевязью, морскими жемчугами, земными изумрудами, и все-озаряющими брилліантами и сафирами Неба.
женья к Человеческому Лику, влюбленности в Небо и Землю, в зиждительный труд, в красивое устроение жизни, благое, светлое, светоносное. Два великие утверждения, два завета, на которые можно опереться, мысля о создании красивой справедливости, мысля о весенней жизни на Земле и о весенней жизни за её пределами.
Два братские народа, развив до полноты, каждый, единственный и неповторяемый лик свой, оба коснулись грани, полюса. Индия, будучи живой, постигла то, что связано с Полюсом Смерти. Иран, более преданный земному, воплотил в своем религиозно-поэтическом творчестве очарование Жизни. Но как Индия, так и Иран, молятся Огню и Солнцу, мысли Парсов и мысли Индусов исполнены сияний, пряного запаха цветов, и свежего запаха полевых злаков. Только в утонченном поэтическом и философском восприятии Индусов более ощущается пьяный запах цветов, или боль сердца, в котором опьянение кончилось, а в полном мужественности жизнестроительстве Персов, влюбленников Земли, чувствуется вся красота возделанного поля, поэзия тяжелого снопа. Но как у Индусов есть сома, так у Парсов есть гаома, духовный цвет — и тех и других — ведет к светлым экстатическим состояниям и вводит их в стройное Миропознание. И Начикетас, так же, как Заратустра, у самой Смерти исторг слова, которые хочется всегда слушать, и которые сочетают смерть с жизнью — светлою перевязью, морскими жемчугами, земными изумрудами, и всё-озаряющими бриллиантами и сафирами Неба.
Китай, такъ же, какъ Египетъ, тысячи лѣтъ тому назадъ пережилъ то, къ чему мы еще приближаемся, или только приблизимся, въ нашемъ историческомъ Завтра. Китайская живо-
Китай, так же, как Египет, тысячи лет тому назад пережил то, к чему мы еще приближаемся, или только приблизимся, в нашем историческом Завтра. Китайская живо-
