«Не бойтесь. Будемъ длить игру.
И будемъ въ пляскахъ и въ цвѣтахъ.
15 Когда же снова я помру,
Свѣтло воскресну въ Небесахъ».
Кто не послушался его,
Тотъ такъ и умеръ въ тотъ же часъ.
А отчего? Да оттого,
20 Что въ пляскахъ часъ торопитъ насъ.
А самъ онъ выросъ, жилъ и жилъ.
Когда жь онъ умеръ разъ, съ весной,
Онъ въ свитѣ вспыхнувшихъ свѣтилъ
На синемъ Небѣ сталъ Луной.
25 И вновь къ нему приходитъ смерть,
И вновь, какъ въ звонахъ нѣжныхъ струнъ,
Взнеся свой тонкій серпъ на твердь,
Живетъ онъ жизнью юныхъ лунъ.
Когда-жь въ ночахъ поетъ вода,
30 Но нашъ его не видитъ взглядъ,
Съ двумя онъ женами тогда,
Въ странѣ, зовущейся—Закатъ.
«Не бойтесь. Будем длить игру.
И будем в плясках и в цветах.
15 Когда же снова я помру,
Светло воскресну в Небесах».
Кто не послушался его,
Тот так и умер в тот же час.
А отчего? Да оттого,
20 Что в плясках час торопит нас.
А сам он вырос, жил и жил.
Когда ж он умер раз, с весной,
Он в свите вспыхнувших светил
На синем Небе стал Луной.
25 И вновь к нему приходит смерть,
И вновь, как в звонах нежных струн,
Взнеся свой тонкий серп на твердь,
Живёт он жизнью юных лун.
Когда ж в ночах поёт вода,
30 Но наш его не видит взгляд,
С двумя он жёнами тогда,
В стране, зовущейся — Закат.
КОГДА скончались племена,
Что были звѣри здѣсь и птицы,
Тогда ущербная Луна
Ждала совѣта отъ Зарницы.
КОГДА скончались племена,
Что были звери здесь и птицы,
Тогда ущербная Луна
Ждала совета от Зарницы.
