Онъ былъ въ Пустынѣ,
И на Востокѣ.
15 Навѣкъ отнынѣ
Тѣ сны далеки.
Съ тѣмъ людомъ Воронъ
Совсѣмъ несроденъ,
И снова Торъ онъ,
20 И снова Одинъ.
Всѣ клады Змѣя
Похитилъ Сѣверъ.
И вѣтеръ, вѣя,
Качаетъ клеверъ.
25 И кто же въ мірѣ
Лукавъ, какъ Бальдеръ[1],—
Подъ вскрикъ Валькирій
Возставшій Бальдеръ!
- ↑ Бальдр — в германо-скандинавской мифологии один из асов, бог весны и света. (прим. редактора Викитеки)
Он был в Пустыне,
И на Востоке.
15 Навек отныне
Те сны далёки.
С тем людом Ворон
Совсем несроден,
И снова Тор он,
20 И снова Один.
Все клады Змея
Похитил Север.
И ветер, вея,
Качает клевер.
25 И кто же в мире
Лукав, как Бальдер[1], —
Под вскрик Валькирий
Восставший Бальдер!
Ковры-хоругви. Міръ утраченный.
Разливъ рѣки, что будетъ Сеною.
Челнокъ, чуть зримо обозначенный,
Бѣжитъ, жемчужной взмытый пѣною.
5 Вѣковъ столпилась несосчитанность.
Слоны идутъ гороподобные.
Но въ вѣрной есть рукѣ испытанность,
Летятъ къ вамъ стрѣлы, звѣри злобные.
Еще своихъ Шекспировъ ждущіе,
10 Олени бродятъ круторогіе,
Ихъ бѣгъ—какъ вихри, пламень льющіе,
И я—не въ Дьяволѣ, не въ Богѣ я.
Я сильный, быстрый, неуклончивый,
И выя[2] тура мною скручена.
15 Напѣвы, взвейтесь, пойте звонче вы,
Душа желать—Огнемъ научена.
Мои прицѣлы заколдованы,
Мнѣ мамонтъ дастъ клыки безмѣрные,
Моей рукою разрисованы
20 Въ горахъ дома мои пещерные.
- ↑ Бальдр — в германо-скандинавской мифологии один из асов, бог весны и света. (прим. редактора Викитеки)
- ↑ Выя — устар. шея. (прим. редактора Викитеки)
Ковры-хоругви. Мир утраченный.
Разлив реки, что будет Сеною.
Челнок, чуть зримо обозначенный,
Бежит, жемчужной взмытый пеною.
5 Веков столпилась несосчитанность.
Слоны идут гороподобные.
Но в верной есть руке испытанность,
Летят к вам стрелы, звери злобные.
Ещё своих Шекспиров ждущие,
10 Олени бродят круторогие,
Их бег — как вихри, пламень льющие,
И я — не в Дьяволе, не в Боге я.
Я сильный, быстрый, неуклончивый,
И выя[1] тура мною скручена.
15 Напевы, взвейтесь, пойте звонче вы,
Душа желать — Огнём научена.
Мои прицелы заколдованы,
Мне мамонт даст клыки безмерные,
Моей рукою разрисованы
20 В горах дома мои пещерные.
Свиститъ проворная синица,
Что Море будто не зажгла.
Зажгла. Сожгла. Горитъ страница.
Сгорѣла. Міръ кругомъ—зола.
5 И я, что зналъ весь пылъ размаха,
И я, проникшій въ тайны странъ,
Я, безъ упрека и безъ страха,
Я—призракъ дней, а Міръ—туманъ.
Не надо мнѣ Индійскихъ пагодъ,
10 Не надо больше Пирамидъ.
Созвѣздье круглыхъ красныхъ ягодъ
На остролистѣ мнѣ горитъ.
Была весна. Сгорѣло лѣто.
И шепчутъ сны. Прядется тьма.
15 Но есть еще свирѣль Поэта.
Со мной жива—и Смерть сама.
Свистит проворная синица,
Что Море будто не зажгла.
Зажгла. Сожгла. Горит страница.
Сгорела. Мир кругом — зола.
5 И я, что знал весь пыл размаха,
И я, проникший в тайны стран,
Я, без упрёка и без страха,
Я — призрак дней, а Мир — туман.
Не надо мне Индийских пагод,
10 Не надо больше Пирамид.
Созвездье круглых красных ягод
На остролисте мне горит.
Была весна. Сгорело лето.
И шепчут сны. Прядётся тьма.
15 Но есть ещё свирель Поэта.
Со мной жива — и Смерть сама.
