причудливаго растенья, кактуса, и крылатую птицу, но не самую маленькую, а самую большую, солнцелюбиваго орла. Почему? Воинственные утонченники, влюбленные въ краски, скитались много времени, прежде чѣмъ прочно поселились на отмѣченномъ Судьбою мѣстѣ, для краткаго, но безсмертнаго торжества исторической праздничной сказки. Въ своихъ скитаньяхъ они увидѣли воочію островъ, и на островѣ скалу, и на скалѣ могучій кактусъ, и на кактусѣ, съ ликующими цвѣтками, сильнаго орла, который кривымъ своимъ клювомъ терзалъ змѣю. Въ такомъ-то причудливомъ мѣстѣ они основали городъ, который назвали сперва Теноктитланъ (камень и кактусъ), а позднѣе Мехико.
Намъ, блѣдноликимъ, страшенъ цвѣтъ крови. Среди насъ есть такіе, которые отъ одного ея вида лишаются чувствъ. Насъ тревожатъ даже красные цвѣты, и кактусы пугаютъ нашу впечатлительность. Правда, въ нихъ есть что-то странно-страшное.
Кактусы цѣпкіе, хищные, сочные, |
Да, насъ тревожитъ и безпокойно волнуетъ все красочно-торжествующее. Какъ мѣтко сказалъ поэтъ нашей городской впечатлительности, пѣвецъ „Tertia Vigilia“ и „Urbi et Orbi“,
причудливого растенья, кактуса, и крылатую птицу, но не самую маленькую, а самую большую, солнцелюбивого орла. Почему? Воинственные утонченники, влюбленные в краски, скитались много времени, прежде чем прочно поселились на отмеченном Судьбою месте, для краткого, но бессмертного торжества исторической праздничной сказки. В своих скитаньях они увидели воочию остров, и на острове скалу, и на скале могучий кактус, и на кактусе, с ликующими цветками, сильного орла, который кривым своим клювом терзал змею. В таком-то причудливом месте они основали город, который назвали сперва Теноктитлан (камень и кактус), а позднее Мехико.
Нам, бледноликим, страшен цвет крови. Среди нас есть такие, которые от одного её вида лишаются чувств. Нас тревожат даже красные цветы, и кактусы пугают нашу впечатлительность. Правда, в них есть что-то странно-страшное.
Кактусы цепкие, хищные, сочные, |
Да, нас тревожит и беспокойно волнует всё красочно-торжествующее. Как метко сказал поэт нашей городской впечатлительности, певец «Tertia Vigilia» и «Urbi et Orbi»,
