Въ садахъ пробужденной Земли
Цвѣты расцвѣли, отцвѣли.
Но былъ ей одинъ всѣхъ милѣе:
Избранникъ зеленой Земли,
Онъ вѣчно живетъ, зеленѣя.Б***.
Приближаясь къ Океану, можешь думать только о немъ, и если даже, въ тайнѣ души, любишь сильнѣе не Море, а горы,—не помнишь о горахъ, когда вокругъ тебя шумитъ безконечная равнина водъ, обтекающихъ Землю.
Проходя гдѣ-нибудь по густому лѣсу, среди вѣковыхъ деревьевъ, вершины которыхъ гудятъ подъ вѣтромъ, протяжнымъ шумомъ, подобнымъ гулу морского прибоя,—забываешь о томъ, что есть пѣніе музыки, сочетанія струнныхъ инструментовъ.
Приближаясь къ Гёте, видишь царственную фигуру, заслоняющую всѣхъ другихъ любимыхъ тобой,—чувствуешь цѣльность, которая поглощаетъ все твое вниманіе и радуетъ своимъ духовнымъ спокойствіемъ.
Сконцентрированная буря, сознающая себя и со всѣхъ сторонъ окруженная громадной сферой без-
В садах пробужденной Земли
Цветы расцвели, отцвели.
Но был ей один всех милее:
Избранник зеленой Земли,
Он вечно живет, зеленея.Б***.
Приближаясь к Океану, можешь думать только о нём, и если даже, в тайне души, любишь сильнее не Море, а горы, — не помнишь о горах, когда вокруг тебя шумит бесконечная равнина вод, обтекающих Землю.
Проходя где-нибудь по густому лесу, среди вековых деревьев, вершины которых гудят под ветром, протяжным шумом, подобным гулу морского прибоя, — забываешь о том, что есть пение музыки, сочетания струнных инструментов.
Приближаясь к Гёте, видишь царственную фигуру, заслоняющую всех других любимых тобой, — чувствуешь цельность, которая поглощает всё твое внимание и радует своим духовным спокойствием.
Сконцентрированная буря, сознающая себя и со всех сторон окруженная громадной сферой без-
