Взгляните на лица всѣхъ этяхъ паяцовъ и актеровъ, когда они удаляются со сцены: Ѳомка Дуракъ смываетъ румяны съ своего лица и садится за столъ въ обществѣ своей жены и маленькаго пузыря, Ваньки Пуддинга. Но вотъ занавѣсъ поднимается: Ѳомка бросилъ ложку, перекувыркнулся и закричалъ:
— Эй, почтеннѣйшая публика! Каково живешь-поживаешь?
Человѣкъ мыслящій, гуляя по выставкѣ этого разряда, не слишкомъ возрадуется духомъ, и не будетъ черезчуръ подавленъ веселостію своихъ ближнихъ. Здѣсь и тамъ, въ видѣ эпизодовъ, онъ найдетъ, конечно, довольно-забавныя сцены въ юмористическомъ или трогательномъ родѣ: встрѣтитъ хорошенькое дитя, облизывающееся на инбирную коврыжку; молодую стыдливую дѣвушку подъ-руку съ женихомъ, который покупаетъ ей подарокъ; Ѳомку Дурака, доѣдающаго, за своей фурой, черствую корку хлѣба, и окруженнаго семействомъ, которое онъ кормитъ своими кривляньями на балаганныхъ подмосткахъ; — при всемъ томъ, общая картина нагонитъ скорѣе печаль, чѣмъ навѣетъ веселье на вашу душу. Вы пріидете домой, сядете за письменный столъ и углубитесь въ свои занятія, въ трезвомъ и созерцательномъ расположеніи духа.
Другой мысли я не имѣлъ въ виду на своемъ «Базарѣ Житейской Суеты». Многія особы находятъ вообще неумѣстными всякіе базары, и настойчиво укло-
