уклон. Принципы классификации, применяемые в зоологии и ботанике, являются по его мнению пригодными и для классификации языков. И там и здесь основанием деления должны служить известные признаки, в лингвистике же роль таковых исполняют звуковые законы. Переходя далее к морфологич. классификации языков, он усматривает в делении языков на односложные (моносиллабические или корневые), агглютинирующие и флективные ту же градацию от простого к сложному, какую в природе представляют собой простые кристаллы, растения, животные организмы.
Лингвистика должна рассматривать язык как создание природы, потому что воля человека бессильна что-либо изменить органическим образом в языке, как не может изменить строения человеческого тела. Завершением «биологической» теории языка Шлейхера было перенесение в область лингвистики дарвинизма. Это Шлейхер сделал в написанной незадолго до смерти брошюре «Die Darwinische Theorie und die Sprachwissenschaft».
Эволюционная теория, которую Дарвин применил для объяснения происхождения видов животных и растений, приложима в своих главных чертах и к лингвистике,— такова основная мысль Шлейхера в названной брошюре. То, что в естествознании именуется родом (genus), говорит Шлейхер, в лингвистике представляют языки, семейства языков. Видам одного рода соответствуют языки, входящие в состав одной семьи, подвидам — диалекты или наречия одного языка, разновидностям и породам — поднаречия и говоры, наконец отдельным индивидуумам — индивидуальные языки.
Происхождение видов путем постепенной дифференциации и сохранения более развитых организмов в борьбе за существование имеет место не только в мире животных и растений, но наблюдается и среди языков. Как всякое перенесение дарвинизма в область общественных наук лингвистический натурализм Шлейхера является объективно-реакционным учением, широко используемым идеологами империализма (от монархистов типа джинго до социал-фашистов включительно,— ср. критику Каутского в речи Сталина на XVI Партсъезде).
Биологическая концепция языка. Метафизический натурализм Шлейхера, слишком спорный в своих явно натянутых метафорах, оказался мало устойчивым. Гораздо крепче держится в языковедении 19 в. и даже частично 20 в. биологическая концепция языка, отводящая метафору «языкового организма» или «языковой индивидуальности», но сохраняющая определение языка как «органической деятельности» или «необходимой функции организма» (notwendige organische Verrichtung). Это направление, представленное в середине 19 в. в работах К. Ф. Беккера (Organismus der Sprache, 1835), широко популяризируется работами М. Мюллера (1823—1900). Как все биологисты, Макс Мюллер противопоставляет Я. истории, допуская однако, что «между естественными науками ни одна так тесно не связана с историей человека как наука о языке» («Лекции по науке о языке»). Исходный пункт воззрения Макса Мюллера, что языку свойствен естественный рост, естественное развитие по законам, ему присущим и не поддающимся изменению по произволу человека.
Как все биологисты, Макс Мюллер решительно восстает против взглядов на язык как на организм, который произрастает до зрелости, производит отпрыски и умирает, но вместе с тем говорит о «борьбе за существование», которую ведут между собою синонимные слова, об «естественном отборе» слов и т. п.
Характерно, что аналогичные взгляды популяризует и «Neue Zeit» Каутского в статье (позднее вышедшей отдельной брошюрой) Фрейденберга, заменяя понятие «естественной борьбы» понятием «классовой борьбы». Биологическая концепция языка, особенно укрепившаяся в популярных работах по языку благодаря М. Мюллеру, сохраняется частично и в конце 19—20 вв., выдержав борьбу с «исторической» концепцией языка у младограмматиков. Ее представителями в Я. 20 века являются например Горн с его чисто биологической теорией развития или отмирания «языкового тела» в зависимости от осуществляемых им «языковых функций» (Sprachkörper und Sprachfunktion) и в особенности Есперсен, определяющий метод Я. как метод «биологический» и «биографический». Дарвинизм в разрешении проблемы происхождения языка, объяснение эволюции языка экономией энергии в процессе артикуляции, углубленное внимание к явлениям онтогенезиса (язык ребенка) и гибридизации (смешанные языки),— наиболее типичные черты биологизма Есперсена.
Младограмматики. По мере того как раскрывается чисто образный характер аналогий Шлейхера и его учения о рождающихся, дряхлеющих, умирающих языках-организмах, лингвистика в лице выступившей в 70-х гг. т. н. «младограмматической» школы (Бругман, В. Шерер, Остгоф, Дельбрюк, Лескин, А. Фик, Г. Пауль, В. Штрейтберг, в России — школа Ф. Ф. Фортунатова) противопоставляет биологической концепции языка т. н. «историческую» его концепцию, в основе к-рой лежит представление о языке как об изменяющейся психофизической деятельности индивида. Из этой деятельности — так гласит манифест младограмматиков, предисловие к «Morphologische Untersuchungen», 1873 — путем общих не допускающих исключения физиологических (ausnahmslose Lautgesetze) и психологических (новообразования по аналогии) законов, т. е. опять-таки по методам естественных наук, должно быть объяснено историческое развитие языка. Множественность языков, их форм должна быть сведена к строгому единству путем нескольких формул, подобных физическим законам. «Звуковые законы действуют совершенно слепо, со слепой необходимостью природы».
Т. обр. отвергнув «биологическую» концепцию языка как организма, младограмматики не смогли освободиться от влияния естествознания; они только последовали новому
