вития. Отражая эти пройденные этапы общественного развития, Я. отражает и пережитые формы сознания, идеологии.
Продвигаясь по путям диалектического развития, звуковая речь ни в один момент своего существования не представляет безукоризненной цельности, будучи данной нам одновременно как относительно устойчивое и как абсолютно изменчивое. Первоначально она выдвигается только как доминант среди других средств общения кинетической речи. Последняя не отстраняется сразу, она лишь медленно, затем более решительным скачком отступает на второй план, давая место качественно иной системе. Но и до сих пор пережитки кинетической речи не исчезли окончательно. Техническое усовершенствование звуковой речи дает остальным видам кинетического Я. другое использование, напр. при воздействии на зрителя, при сигнализации на расстоянии и т. д. Вместе с тем и сигнал кинетической речи во всех своих разновидностях в наше время качественно уже не тот, что был в т. н. доисторические времена.
Начальные стадии развития звуковой речи еще не знают самостоятельного оформления слова для отделения его значения в фразе. Выдвинувшийся звуковой комплекс, растущий в количестве своих разновидностей, используется первично для детализации действующего линейного (ручного) Я. С усилением упора на звук он тоже качественно видоизменяется и становится самостоятельным сигналом, воспринимая на себя функцию сопровождаемого им жеста. Происходит переключение с одного способа общения на другой. В стадии аморфно-синтетической Я. дает состав равноправных в фразе слов. Такая структура речи оказывается со временем неудовлетворительной. Она более не отвечает растущим потребностям общения, и социальная среда проводит различение качественного значения слов в фразе. «Язык отражает каждое изменение, происходящее в человеческом существе и в среде, где оно развивается. Изменения в образе жизни человеческого об-ва, напр. переход от сельского образа жизни к городскому также, как и политические события, оставляют отпечаток на языке» (П. Лафарг). Так устанавливается необходимость смены различных типологических стадий в развитии человеческого Я., расматриваемом как единый процесс.
Аморфно-синтетическая система Я. с течением времени отмирает. Началом ее разложения является возникновение вспомогательных слов, употребляемых как самостоятельно, так и со специальным назначением — характеризовать содержание соседнего слова (т. н. детерминативов).
Социальные условия, изменения которых обусловливают процесс развития речи, усиливают роль вспомогательных слов, предлогов и послеслогов. Последние, утрачивая ударение, прикрепляются к характеризуемым ими словам, трансформируя строй речи в агглютинативный (см.). Агглютинативный строй речи характеризуется т. о. «прилепами». Представителями этой системы являются Я. тюркские, финские, древние клинописные и др. В значительной степени прилепами же характеризуется и русский Я. Агглютинативные Я. делаются предметом исследования на различных ступенях их исторического развития. К тому же они развиваются в различной исторической среде, т. е. при относительном своеобразии социальной структуры различных об-в. Поэтому они вовсе не однообразны по своей современной структуре. Утрачивающие ударение вспомогательные слова иногда еще воспринимаются как таковые, сохраняя полную форму слова (напр. местоименные окончания глаголов в тюркских Я.), иногда же «выветриваются» до неузнаваемости, получив облик слогов и даже оттенки фонем (напр. падежные окончания в тех же Я.). В последнем случае это уже прилепы-аффиксы, характерные для определенной группы Я. с т. н. внешней флексией (вернее аффиксирующие). Сюда же принадлежит и русский Я.
По другому направлению идут флектирующие Я., семитические и прометеидские (индо-европейские), в к-рых значение слова во фразе нередко определяется изменением основы самого слова, т. е. внутренней флексией (наприм. англ. sing — sang — sung — song и т. п.). Наконец Я. с т. н. аналитической структурой (как французск. и английский) делают упор по синтаксическому заданию не на изменение слова прилепою или внутр. флексией, а на вспомогательные слова — предлоги, оставляя само основное слово почти без изменения, а иногда и вовсе без такового. В них нередко отражение пережитых стадий выявляется только в графике, передающей прилепы, уже утратившие актуальное значение в живой речи, и потому вовсе не читаемые (напр. суффиксы во множ. числе во франц. яз. и т. п.). Здесь графические особенности, разошедшиеся с чтением, вовсе не случайны; темп письма не успевает за темпом речи и отражает ее структуру еще в нетрансформированном виде. Поэтому графические расхождения являются прекрасным материалом для восстановления пройденных этапов стадиальных смен языкового развития, как это подметил еще П. Лафарг.
Классификация языка. Из понятия единства глоттогоническ. процесса, устанавливаемого марксистской лингвистикой, вытекает необходимость пересмотра применявшихся до сих пор в лингвистике систем классификации Я. Био-генетический сравнительный метод, созданный индо-европеистикой, требовал учета отдельных признаков изучаемых представителей речи, и по этим признакам лингвистами производилась так наз. генеалогическая классификация языков. В результате такая классификация оказалась недействительной. Ее неудовлетворительность особенно ярко сказывается, когда к традиционному делению языков приходится приурочить какой-нибудь язык, впервые попадающий в круг научного исследования. Так обстоит дело с шумерским Я., с хеттским и многими другими, еще неизвестными во времена творческой работы индо-европейской школы, окончательно оформившей свои основные догматы. Воз-
