Материализм также в корне противоположен другой ветви в философии, которая представлена Юмом, Кантом (см.) и их последователями и к-рая на поставленный выше вопрос дает отрицательный ответ. С этим агностическим направлением в философии (см. Агностицизм), отрицающим возможность познания мира или по крайней мере возможность полного его познания, Э. ведет неустанную борьбу, доказывая, что практика является верным критерием возможности и правильности познания окружающего нас мира (см. Практика, Критерий истины). «Если мы можем доказать правильность нашего понимания данного явления природы тем, что мы сами его производим, вызываем его из его условий, заставляем его к тому же служить нашим целям, то кантовской неуловимой „вещи в себе“ приходит конец» (там же, стр. 335).
Но что такое познание? Э. уделил особое внимание этому вопросу. Именно в этом пункте мировоззрение марксизма подвергалось наибольшим извращениям и нападкам. Даже такой представитель диалектического материализма, как Плеханов, в этом вопросе сделал «отступление от формулировки материализма, данной Энгельсом» (Ленин), когда принял точку зрения иероглифизма (см. Иероглифов теория). «…Материалист Фридрих Энгельс…,— писал Ленин,— постоянно и без исключения говорит в своих сочинениях о вещах и об их мысленных изображениях или отображениях (Gedanken-Abbilder), причем само собою ясно, что эти мысленные изображения возникают не иначе, как из ощущений» (Ленин, Соч., т. XIII, стр. 33). Теория отражения (см. Отражения теория) является необходимой точкой зрения всякого материализма, ибо только она дает возможность критики отождествления бытия и мышления в духе объективного идеализма, а также критики всякого рода агностических направлений в философии. На точке зрения отражения стояли и франц. материалисты 18 в. и Фейербах. Однако только у Э. эта теория получила свое действительное развитие и обоснование, поскольку к теории отражения была применена точка зрения развития. Э. не рассматривает отображение, отражение как статический, мертвый, раз навсегда данный акт. Отражение в нашем мозгу окружающего мира, начиная с ощущений и кончая абстрактнейшими понятиями, Энгельс рассматривал как процесс. Именно эту единственно плодотворную постановку вопроса о процессе нашего познания продолжил и дальше развил Ленин.
О времени и пространстве (см.) буржуазная наука и философия также нагромоздила кучи нелепостей, в основном трактуя их в кантовском априористическом смысле, отрывая их вместе с тем друг от друга. Гегель впервые в истории философии диалектически проанализировал проблему пространства и времени, рассматривая их в развитии и в их единстве. Однако общая идеалистическая линия Гегеля сказалась и в рассмотрении этих вопросов. Время и пространство, по Гегелю, суть идеальные категории. Напротив, Э. дал материалистически-диалектическое изложение этого вопроса, указывая, что время и пространство являются категориями объективного мира, формами существования материи и поэтому неразрывно связаны друг с другом в диалектическом единстве с материей. «Разумеется, обе формы существования материи без этой материи представляют ничто, только пустое представление, абстракцию, существующую только в нашей голове» (Маркс и Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 355). Но материя находится в непрерывном движении и развитии. Движущаяся материя — это материя, находящаяся в пространстве и во времени, ибо движение — это и есть единство времени и пространства. Наши понятия о времени и пространстве являются поэтому развивающимися, а не чем-то раз навсегда данным. Современное развитие науки, напр. теория относительности Эйнштейна (см. Относительности теория), если отсечь ее реакционные гносеологические моменты, подтвердило эти воззрения Э., столь блестяще развернутые им в «Анти-Дюринге» и «Диалектике природы».
Особое значение для понимания точки зрения развития, примененной Марксом и Э. к важнейшим философским проблемам, имеет их учение об относительной и абсолютной истине (см. Истина). Метафизический способ мышления находится в плену противоречия между относительным и абсолютным. Релятивистические школы в философии выдвигают положение, что «всякая истина относительна», причем эта относительность носит у них абсолютный характер. Наоборот, такой схоластик, как Дюринг, занимался конструированием вечных абсолютных истин. Э. же писал: «у нас здесь снова, как и выше, то же самое противоречие между сущностью человеческого мышления, неизбежно представляемого нами себе абсолютным, и его осуществлением в одних лишь ограниченно мыслящих индивидах, противоречие, находящее свое решение только в бесконечном прогрессе, в нескончаемой — по крайней мере, практически для нас — преемственной смене людских поколений. В этом смысле человеческое мышление столь же суверенно, как и несуверенно, его познавательная способность столь же неограниченна, как и ограниченна. Оно суверенно и неограниченно по своим задаткам, по своему назначению, по своим возможностям, по своей исторической конечной цели; но оно несуверенно и ограниченно по отдельному осуществлению, по данной в то или иное время действительности» (там же, стр. 87). Это значит, что, только исходя из понимания нашего познания как процесса, развертывающегося в общественной жизни и на основе практической деятельности людей, можно понять, что абсолютная истина складывается из ряда относительных истин, что наше движение к абсолютной истине происходит непрерывно, хотя и не достигает ее, как некую конечную цель: каждая отдельная истина исторически обусловлена состоянием и уровнем знания данного периода, классовыми взаимоотношениями эпохи, состоянием техники и т. д., однако поскольку она отражает, и притом правильно отражает, процессы развития объективного мира, постольку в ней есть элементы абсолютности. Глубокий историзм (см.), и притом историзм на материалистической основе, проникает разрешение этого вопроса Марксом и Э. Историзм Маркса и Э. — конечно лишь выражение диалектической формы их материализма, который поэтому является высшей формой материализма вообще. Э. не раз раскрывал ограниченность предшествующего материализма. Он считал основными недостатками старого материализма (французского, фейербаховского, тем более «вульгарного» — Бюхнера, Фохта, Молешотта)
