признавал право и обязанность национальной обороны для немецких социалистов только при условии захвата политической власти и применения решительного революционного курса и только при определенных данных конкретных условиях на тогдашнем историческом этапе. В 1907 Ленин усматривал в позиции Э. подтверждение тактики большевиков по вопросу об участии во Временном правительстве в революции 1905 (Предисловие к письмам к Зорге, Соч., т. XI, стр. 177).
Во время войны 1914—1918 социал-шовинисты всех стран старались оправдать свою оборонческую позицию ссылками на эту позицию Э. Находились немецкие социал-демократы, лицемерно изображавшие войну против России прямо революционной войной. На деле позиция социал-шовинистов и центристов во время империалистской войны, в эпоху загнивания буржуазии, в эпоху социалистической революции ничего общего не имела с позицией, занимавшейся Э. в иную эпоху, в совершенно иной исторической обстановке, «когда не было ни современного империализма, ни созревших объективных условий социализма, ни массовых социалистических партий во всех воюющих странах» (Ленин, Социализм и война, 1915, Соч., т. XVIII, стр. 200). С полным правом Э. проводил тогда различие между наступательной и оборонительной войной, т. к. «поворот к империализму… только-только еще начинался во Франции, еще слабее в Северной Америке и в Германии» (Ленин, Государство и революция, 1917, Соч., т. XXI, стр. 376). Если бы Германия стала вести наступательную войну против Франции, писал Э. (Письмо к Бонье от 24/X 1892), то французские социалисты были обязаны стать на точку зрения национальной обороны, между тем как немецкие стали бы «им аплодировать». Но война, которая тогда фактически, конкретно угрожала, была бы «реакционной войной царизма в союзе с Францией против не империалистской, а национально независимой Германии» (Ленин, Сочинения, том XIX, стр. 257), со стороны Германий была бы оборонительной (Ленин, см. Ленинский сборник, XIV, стр. 333), и победа России, хотя бы в союзе с республиканской Францией, усилила бы цитадель международной реакции — русский царизм — и разгромила бы главную твердыню международного социализма — немецкое рабочее движение.
Энгельс о перспективах революции в России. Огромное значение для позиции Э. по вопросу о грозящей европейской войне, в частности о задачах пролетариата в случае войны, имел вопрос о роли России, о революционном движении и перспективах революции в России. Самодержавная Россия была тогда еще главной твердыней и резервной армией всей европейской реакции. Революция в России, свергающая царизм — так учил вместе с Марксом и вслед за Марксом Э. — «ослабит все реакционные элементы в Европе и увеличит силу европейского рабочего класса» (Ленин, Соч., т. I, стр. 416). Изучая русскую действительность, в частности развитие капитализма в России, поддерживая постоянную связь с русскими революционерами, Э. неустанно внушал западно-европейским социалистам мысль о том, что революция в России может и должна стать прологом, «толчком», «сигналом» для пролетарской революции, для социалистического переворота в передовых странах Запада и в первую очередь в Германии. «Крушение царизма… повлечет за собою и крушение Бисмарка, разложение Австрии, и наша рабочая партия пойдет гигантскими шагами навстречу революции»,— пишет он 4/I 1884 румынскому социалисту Надежде. Поэтому он и после смерти Маркса, как уже и при жизни Маркса вместе с ним, всячески поддерживал борющееся против крепостничества и самодержавия революционное народничество, партию «Народной воли». Разумеется, он так же мало, как и Маркс, разделял мелкобуржуазную утопию народников, их веру в особый уклад, в общинный строй русской жизни, веру в возможность крестьянской социалистической революции, т. е. в то, что Россия является «избранной страной», которая в состоянии перескочить через капитализм сразу к коммунизму. Напротив, эту реакционную сторону народничества Э. не переставал критиковать. Он учил, что предстоящая революция в России не может быть иной, как буржуазной по содержанию, а именно крестьянско-буржуазной.
Вопрос о некапиталистическом пути развития России Энгельс ставил на совершенно отличную от народничества основу, которую Маркс формулировал еще в 70-х гг. Если крестьянская революция в России совпадет с победоносной пролетарской революцией на Западе до окончательного разложения русской общины, то победоносный пролетариат Запада, овладев крупной промышленностью, может обеспечить те материальные средства, к-рые необходимы для перехода от общины к крупному коллективному и механизированному производству,— что будет конечно означать «коренной переворот во всей хозяйственной системе русского крестьянина». Следя за развитием русского капитализма, за процессом разложения русской общины, Э. с середины 80-х гг. считал эту возможность некапиталистического развития русского крестьянства уже неосуществимой. Но в то же время он не переставал рассматривать крестьянство как главную движущую силу предстоящей русской революции. Когда образовалась группа «Освобождение труда», Э. приветствовал ее за признание теории Маркса, за разрыв с анархистской и славянофильской традициями предшествующих революционных партий в России. В то же время он предостерегал руководителей этой группы от отрицательного отношения к лучшим, действительно революционным традициям народовольчества, от недооценки крестьянства как движущей силы русской революции и от переоценки революционной роли оппозиционной городской буржуазии. «Между тем как,— писал Э. в 1890,— городская буржуазия в России, заинтересованная в завоевательных планах царизма, в расширении русского рынка, легко найдет общий язык с царизмом, пойдет на соглашение с ним, огромная масса деревенского населения будет бороться за другие цели» («Иностранная политика русского царизма», в журн. «Социал-демократ», Лондон, 1890, февраль, № 1, август, № 2). Э. неоднократно призывал русских социалистов, в частности Плеханова, к тщательнейшему изучению аграрного вопроса в России, предлагал Плеханову написать об этом «основном» для России вопросе «серьезное исследование» («Летописи марксизма», IV, стр. 90, 95). Направляя т. о. внимание первых русских социал-демократов на рассмотрение вопросов русской революции в неразрывной связи с интересами
